Однако придуманная деталь оказалась настолько яркой, сочной и попадающей в образ, что вскоре про тараканьи бега написал Алексей Толстой в повести «Похождения Невзорова, или Ибикус» (1924), затем Михаил Булгаков в пьесе «Бег» (1927) – и пошло-поехало!
Сегодня в массовом сознании русская эмиграция и таракан Янычар уже неразделимы.
Что касается эксплуатации творческого наследия ярого антисоветчика в советских изданиях, то ничего удивительного в этом нет. Это были 1920-е, годы невероятной свободы, чтобы не сказать вседозволенности. Маленький пример – в 1921 году в Париже выходит «антисоветский пасквиль» Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции».
Вскоре в газете «Правда» появляется рецензия В.И. Ленина под названием «Талантливая книжка».
Чрезвычайно любопытная рецензия, достаточно сказать, что она открывалась фразой «Это – книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко», а заканчивалась словами: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять».
И что вы думаете? Действительно переиздали. Выше – обложка издания 1924 года, где все обзывания чекистов «палачами» на месте. Издательство ЗИФ (Земля и фабрика) вообще выпустило практически полное собрание сочинений Аверченко.
Потом запретили, конечно.
А рецензия Владимира Ленина на книжку Аркадия Аверченко вообще очень любопытна. В одном месте я заржал в голос:
«До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде – нет, не в Петрограде, а в Петербурге – за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность – из ряда вон выходящие».
Есть все-таки неизменные вещи в этом не лучшем из миров. "Покушанькать", например.
Эмигрант, или Туда и обратно
"Крокодил" №3 от 10 сентября 1922 года
Сегодняшняя карикатура сопровождалась следующим стихотворением:
Унылы и сконфужены,
На грани двух миров
Стоят – дрожат три дюжины
Седых профессоров.
Стоят в руках с баулами
Стоят с тоской в груди
Ругают Вельзевулами
Кого-то позади:
Постойте вы анафемы
Мы все припомним тле!
В Европском-то хайлайфе мы
Что пудель на ветле.
Вы бьете остракизмами
А мы взамен того
Сенсациями, клизмами,
Посмотрим, – кто кого?
Позор