Замятин закурил. Сигареты, по-видимому, поглощались его легкими в большом количестве. Голос был прокурен, выглядел он старовато.
– А у Васютина были враги?
– Не знаю, – пожал плечами Замятин, – оперативных дел он не вёл, лично под тюрьму никого не подставлял. Занимался отчётной документацией. Человек был гибкий, дипломатичный, можно сказать.
– Звонков с угрозами не было?
– У кабинетных работников постоянно много звонков, да и откуда мне знать, кто и зачем звонит.
– Но есть различие, когда звонят на рабочий, а когда на мобильный.
– Не могу ничего сказать по этому поводу.
– Ну, тогда вопросов больше нет, Сергей Сергеевич, – закончил Чесноков.
И Чесноков вернулся к своему прежнему занятию, отстукивая по клавишам и вчитываясь в текст, высвечивающийся на мониторе компьютера.
Океан.
Порой события, происходящие в нашей жизни, пугают уже только тем, что мы ловим себя на мысли, что это уже где-то и когда-то было. Будто что-то мистическое, параллельно живущее где-то рядом, постоянно с нами соприкасается так, что в какие-то моменты нашей жизни нам открывается некая завеса, за которой можно увидеть будущее или что-то иное. Может сны, которые мы не помним наутро, или видения, что уже настораживают и не укладываются в разум. Но то, что он сейчас видел, было отчётливо, красочно и так реально – входящий во двор человек. Он даже знал, что испытывает, знал, что боль в ягодицах мешает ему передвигать ноги, а тело стянуто и дрожит, и он немного прихрамывал. Он всего лишь хотел пройти сквозь дворик, и уже находясь в его центре, понял, что он не один, что с четырех сторон наперерез ему уверенно шагают люди, решительные, натренированные. И даже если бы он был таким, как раньше, вряд ли что-либо могло измениться, и вряд ли он что-либо смог сделать с надвигающимися на него неизбежными событиями.
Во двор медленно въезжали две чёрные иномарки.
«Ну, вот, кажется и всё. Прощай, солнце, теперь только шкуру свою подороже продать».
Он расстегнул куртку до половины и быстрым уверенным движением сунул правую руку к внутреннему левому карману. Впереди шедшие затормозили, пригнулись и стали пытаться сделать то же самое, ища внутри курток свое оружие. Те, кто наступал сзади, бросились в галоп к центру. Человек вытащил руку из кармана раньше, чем бегущие на него люди, и вытянул руку вперед. На них смотрел черный блокнот, зажатый в кисти, а на него через мгновение три пистолета. Этот жест был бессмысленным, но мгновение растерянности, страха и испуга, причинённого своим врагам, придавало смелости и уверенности перед неизбежным. Он надеялся, что нервы кого-либо из надвигающихся спереди не выдержат, и раздастся выстрел, который ускорит приближение судьбы и избавит от мучений. Но те, что бежали сзади, были быстрее. Тело человека рухнуло на пыльный асфальт, и наступавшие стали мстить за секунды страха и унижения. Чёрный блокнот улетел далеко вперёд, и про него все забыли, упав, он раскрылся, из него выпала фотография и полетела, подхваченная ветром.
Он знал, что такое настоящая