Никто не стал отрицать. Суровый голос Левитана еще некоторое витал в воздухе, но, когда они принялись за горячие сосиски, вареную картошку и курицу с яйцами, невесть откуда взявшееся тревожное ощущение пропало.
Все стало как прежде и даже лучше, потому что Червяков впервые вел себя как нормальный человек.
Глава 5
Светлая солдатская столовая с длинными, похожими на парты, столами, была наполовину заполнена разговаривающими вполголоса школьниками. На дальней стене красовалось широкое панно с лесным прозрачным озерцом, затерявшимся в сосновом бору, по берегу которого петляла едва заметная тропка. Густой тростник по правому краю озера был вырублен и в глубину, к воде вели мокрые доски, оканчивающиеся кривыми мостками.
Безоблачное голубое небо дополняло лиричный пейзаж и, вероятно, по замыслу художника, должно было способствовать хорошему пищеварению воинов.
Галина Самуиловна окинула взглядом ребят, вдохнула запах, показавшийся ей очень знакомым, и подумала, что, в общем-то школьная и армейская столовые не сильно отличаются. Эта на первый взгляд была больше и… прозаичнее. Никаких цветочков на стенах, улыбающихся солнышек и растущих из земли колосков. Уныло, пресно и буднично. Единственный цветок – облезлая традесканция, проявляя чудеса выживания в затхлой атмосфере, висела в горшке на правой стене и выглядела словно чудом пробившийся сквозь асфальт живой побег.
Как только она вошла, гул прекратился и головы шестидесяти человек уставились на нее.
Разумеется, ребята были в курсе, что «Зарницу» по каким-то причинам приостановили.
Случилось это довольно неожиданно. Школьники уже распределили обязанности, получили снаряжение в виде раций, сигнальных ракет и деревянных автоматов, выдвинулись на позиции, а сама Галина Самуиловна с двумя помощницами обживала штаб, когда вдруг раздался довольно мощный взрыв. Никто, конечно, не понял, что случилось. Увлечение игрой было так велико, что все восприняли толчок под ногами и пролетевший шелест по верхушкам сосен как важный и неотъемлемый и, разумеется, задуманный заранее для правдоподобности, элемент игры.
И лишь когда запыхавшиеся солдаты нагнали группы школьников, тайно о чем-то шептались с командирами, лица которых поначалу выглядели недоуменно, а потом даже испуганно, стало ясно – что-то явно случилось. И то, как в спешке их определили в столовую, ничего не сказав, как не выпускали из дверей Галину Самуиловну, которую потом срочно вызвал солдат с каменным лицом, – все это говорило о чем-то тревожном и может быть, даже страшном.
Подогреваемые любопытством, ребята шептались за столами. Физрук Альберт Николаевич и военрук сидели отдельно. Николай Николаевич хранил хмурое молчание, а физрук постоянно подшучивал, пытаясь вроде как разрядить обстановку.
Потом школьникам принесли обед: на первое – довольно неплохие щи, на второе – кашу с котлетой и кисель с булочкой. Некоторое время проголодавшиеся ребята молчали. Лишь мерное позвякивание ложек и вилок нарушало тревожную