– Ты хочешь принести в жертву свое доброе имя ради неизвестной тебе девушки?
– Мама, я не приношу себя в жертву. Я поступаю так, как диктуют мне моя совесть и честь.
– И все-таки я советую тебе подумать, прежде чем …
– Мама, я не буду чувствовать себя спокойной, если не сделаю этого. Можете назвать это местью, если хотите. Но он должен заплатить за мои разбитые чувства.
– Твоим же именем? Он опять заплатит из чужого кармана, не из своего. Подумай, Джулиана, стоит ли это делать.
– Я все решила, мама. И хватит об этом. А теперь оставьте меня одну, пожалуйста. Мне слишком тяжело сейчас. Я знаю, что вы хотите мне помочь, но сейчас я хочу побыть одна.
– Идем, Джейн. Я думаю, Джулиане действительно сейчас нужно побыть одной, – сказала тетушка, чуть ли не силой уводя сестру из комнаты.
Сестры спустились в гостиную. Миссис Дермот комкала в руках носовой платок.
– Ох, Луиза, что же теперь будет? Я опасаюсь за здоровье Джулианы. Он так много значил в ее жизни, что его утрата, да еще таким образом… Она не переживет этого.
– Да, ей будет плохо, – согласилась миссис Бишоп. – Но она переживет это намного легче, как если бы он, например, умер. Тогда она могла бы просто зачахнуть от тоски по нему. А в ее случае, презрение к нему поможет ей пережить его предательство и подлость.
– Надеюсь, что ты права…
Глава 5.
Миссис Дермот напрасно надеялась, что Джулиана передумает. Наоборот, ее решимость крепла с каждым днем. Перечитывая письма Ричарда, написанные, как она думала, самой любовью, она все больше убеждалась, что этот человек должен быть разоблачен и опозорен в глазах общества. Чтобы не оставалось у него ни малейшего шанса занять в этом обществе хоть какое-то положение.
Она знала из письма Ричарда, что он приедет в четверг, и в этот же день она решила устроить вечер.
В утро четверга она оставила для него в гостинице записку с просьбой приехать к семи часам и не раньше, так как она будет занята приготовлениями к вечеру и не сможет его увидеть. Этой запиской она хотела избежать преждевременной встречи с ним. Ни у нее, ни у остальных домочадцев не хватило бы выдержки как ни в чем не бывало беседовать с ним и представлять его гостям. А к семи часам должны уже собраться гости и, таким образом, она была бы избавлена от его лицемерных заверений в ошибочности письма.
Нервы Джулианы весь день были расстроены. От апатии она переходила к истеричному состоянию, но никто не в силах был помочь ей. Она не хотела никого видеть, ни с кем разговаривать. Лишь к вечеру она позвонила горничной, чтобы одеться. Ей было безразлично, что одеть и как причесаться. Она думала только об одном – как удержать себя в руках, как не расплакаться, как остаться холодной и непреклонной, как сама справедливость.
Наконец час настал. Джулиана вздохнула, сжала губы и спустилась в гостиную. Ричард был уже там. Едва завидев ее, он бросился к ней с любящей улыбкой на губах:
– Мисс