Вскоре у меня появились и новые друзья. Естественно, ближе всех были такие же, как и я, молодые офицеры лодки. С теплотой вспоминаю штурмана старшего лейтенанта Николая Карпова, командира группы движения лейтенанта Владимира Нишпор, командира боевой части связи капитан-лейтенанта Валерия Куратченко, инженер-механика капитан-лейтенанта Виктора Анистратенко.
Вспоминаю также многих мичманов подводной лодки С-384. Это были настоящие профессионалы, мастера военного дела: боцман Петр Мороз, старшина команды электриков Алексей Гудько, старшина команды машинистов трюмных Николай Русин, старшина команды мотористов Александр Иванов, старшина команды радистов Валентин Лисовой, старшина команды акустиков Евгений Андрющенко, химик-санитар Виктор Коренюгин, старшина команды снабжения Николай Басанец. Все эти старшины команд были намного старше меня по возрасту, некоторые из них годились в отцы, но с каким уважением и участием они относились ко мне – молодому и неопытному лейтенанту. С их помощью удалось в короткие сроки изучить устройство лодки, сдать необходимые зачеты.
После моей ознакомительной беседы с подчиненным личным составом выяснилось, что некоторые матросы со мной одного года рождения, а командир отделения торпедистов так и вовсе старше на один год. Срочная служба в то время длилась три года. Однако это обстоятельство никоим образом не повлияло на мои служебные взаимоотношения с командой торпедистов и, тем более, на мой авторитет командира боевой части.
В который раз с гордостью подчеркиваю – такие дружественные и уважительные отношения между людьми возможны и были в то время только у подводников. Предельно суровые и опасные условия подводной службы делали эти отношения таковыми.
Зачет на допуск
Нести боевое дежурство и выполнять задачи боевой службы подводным лодкам постоянной готовности Балаклавской 155-й бригады приходилось в 70-е годы прошлого века довольно часто. Как правило, одновременно одна из лодок бригады находилась на боевой службе в Черном море и одна – на боевом дежурстве. Причем выполнять задачи боевого дежурства было порой сложнее, нежели в автономном плавании. В автономке – все понятно. Погрузилась лодка в назначенной точке, тем самым прервав всякую связь с берегом, и подводники знают, что своих родных они увидят только по окончании боевой службы.
А вот в боевом дежурстве, особенно когда лодка его несет в Балаклавской бухте у «зеленого забора», когда и дом вроде бы рядом, а приходится находиться в составе боевой смены, невольно появляется желание уйти в море и не подвергать себя ненужному искушению. «Зеленый забор» представлял собой особо охраняемую зону у правого входа в Балаклавскую бухту, огражденную с суши высокой изгородью, окрашенной в зеленый цвет, а с моря – боновой сетью.
У «зеленого забора» для экипажа устанавливалась двухчасовая