Судьба похищенных денег и драгоценностей остается неизвестной. Места возможного их хранения и пути переправ под контролем полиции. Что касается самого факта ограбления, то «Минский листок» вновь обращается к городскому голове и нашим избранникам в магистрате: доколе, господа, полиция губернского города будет насчитывать в штате ничтожное в сравнении с перечнем задач число надзирателей и городовых – менее сотни? Озаботьтесь, наконец, нуждами горожан, не чувствующих себя в безопасности перед лицом разгулявшегося преступного мира и так называемых борцов за народное счастье, грабящих средь бела дня банки и убивающих ни в чем не повинных людей!»
МИНСК, 12 СЕНТЯБРЯ. «Как сообщил нашему корреспонденту следователь первой полицейской части Загоруйко, накануне, не приходя в сознание, в палате для тяжелобольных еврейской городской больницы скончался участник ограбления кассы Общества городского кредита Никита Остроумов. Следствие продолжается».
…«Бедный Никита! Бедная Адуся! Как ей жить теперь?»
Она отложила в сторону газету, закрыла глаза.
Привинченный к полу диванчик, на котором она лежала, покачивало. Скрипели под продавленным матрацем пружины, стучали колеса под полом, пронзительно завывал где-то впереди паровоз – одиноко, точно жалуясь на судьбу.
На полке напротив беседовали Виктор и Парфианович. Все о том же: «эксе», ошибках, просчетах, гибели Остроумова.
– Поспешили, товарищ Василий, – говорил Парфианович. – Деньги надо было брать скрытно, без захода в контору. Подкопом. Тогда бы и жертв избежали.
– Полгода работы, – отзывался устало Виктор. – А то и больше. Помещение с подвалом снять поблизости, проход копать в два десятка саженей. Землю вывозить тайком от соседей. Мартышкин труд! А сейф стопудовый как открыть? Эта гнида, Кормилицын, уверял, что броню гаубичный снаряд не возьмет. Промучились бы зря.
У нее ломило в висках: надо было, не надо было! Какое это все сейчас имеет значение?
Память настойчиво возвращала к событиям страшного дня. Как они неслись в пролетке по пустынным улицам, как за спиной стреляли. Как лежали потом запорошенные мучной пылью в полутемном сарае на груде набитых мешков, глядели в распахнутые ворота. Нечем было дышать, пахло свежепомолотой пшеницей, мышами. Мельница не работала, подкупленный арендатор объявил накануне, что будет менять приводные ремни. Снаружи было тихо, курлыкала вода под плотиной.
Спустя короткое время, за стенкой послышался скрип колес по песку, голоса.
– Они, кажется! – спустила ноги с мешков Александра Адольфовна. Отряхнула платье, пошла к выходу.
У