Может поменять обстановку? Куда-то съездить? Пусть отвлечется, а может и развлечется. Все ему так советуют. Все хотят, чтобы он снова стал тем же Папой Хемом, каким был недавно.
Я его жена и обязана сделать все, чтобы мое имя вошло в историю и литературу рядом с именем Эрнеста. Вряд ли он, в случае развода со мной, найдет новую любовь. На любовь он уже не способен. Я его последняя жена и мы оба это прекрасно понимаем.
Я его последняя любовь и об этом должны все знать!
Тяжело жить в тени великого человека.
Знайте об этом.
Адриана Иванчич
Мне восемнадцать лет – графиня из древнего далматинского рода. Я не славянская графиня, а итальянская, несмотря на свою фамилию, необычную для Италии. Я стесняюсь называть себя графиней. Настоящие князья и графы живут намного лучше нас. В годы войны мой отец был генералом, и его убили партизаны. Часть имущества, после войны, у нас отняла новая власть, и мы живем далеко не богато. Наша семья – последовательные католики и мы чтим все предписанные обряды. Я их тоже стараюсь соблюдать, насколько это возможно.
Я окончила гимназию и пока больше нигде не учусь. Но серьезно занимаюсь рисованием и стихами. У меня много друзей и подруг и со всеми нахожусь в прекрасных отношениях. Я жду своей судьбы.
Моя душа полна Овидием, Платоном, Д’Аннунцио. Я выросла в годы войны и иностранные писатели, особенно англосаксы, оказались вне поля моего зрения.
Хемингуэя, до сих пор, вообще не читала. Слышала от друзей, что есть такой писатель, которым восторгается мир.
Если бы мне, в мои восемнадцать лет сказали, что встречусь с Хемингуэем, и между нами вспыхнет любовь, а ее пламя будет обжигать своим жаром наши сердца долгие годы, то я бы никогда не поверила этому человеку. Посмеялась бы над ним и его неудачной шуткой.
Неужели я вдохновляла Хемингуэя в жизни и творчестве, в его последние годы? Была песней? Через океан.
Неужели я любила Папу? Первой и последней любовью…
Глава 1. За океаном – Венеция
«—Ты моя последняя, настоящая и единственная любовь».
«За рекой, в тени деревьев».
Хемингуэй оставил свой «бьюик» на окраине Фоссальты.
– Подождите меня, пожалуйста, здесь. – Сказал шоферу.
Он пошел от Фоссальты, вдоль Пьявы, заросшей по берегам камышом. Мутно-синяя вода в реке будто остановила свое течение, в крайнем случае, текла лениво. Место, где его ранило, найти было нетрудно. Вот излучина реки. Здесь когда-то стояли тяжелые пулеметы. Вот воронка от мины, навечно оставившей в его ногах свои осколки. Воронка густо заросла травой, но козы и овцы выщипали ее и углубление в земле хорошо видно. Сейчас воронка больше напоминала лунку для игры в гольф. Ошибиться было невозможно. Тридцать лет назад он знал каждую выемку на этом пятачке. Чуть дальше, в пятидесяти метрах отсюда, в окопах сидели австрийцы. И еще