Святой великомученик и целитель Пантелеимон. Отсутствует

обыдоша мя, и брашася со мною туне. Вместо еже любити мя, оболгаху мя, аз же моляхся: и положиша на мя злая за благая, и ненависть за возлюбление мое. Помози ми, Господи Боже мой, и спаси мя по милости Твоей. Да облекутся оболгающия мя в срамоту и одеждутся яко одеждою студом своим, раб же Твой возвеселится о Тебе (Пс. 108: 1–5, 26; 29). Когда окончилась эта молитва, предстал он телом пред лицом царя земного, смертного и временного, не переставая в то же время умом предстоять Царю небесному, бессмертному и вечнующему. Царь Максимиан сначала тихо и кротко заговорил к нему: «Недобрые вести услышал я о тебе, Пантолеон, будто ты презираешь Асклепия и прочих богов наших, всю же надежду возлагаешь на Христа, – Того зле погибшего, и Его одного именуешь Богом. Небезызвестно, конечно, тебе, как благосклонно я смотрю на тебя и как, в родственном к тебе расположении, повелел учителю твоему Евфросину как можно лучше и как можно скорее обучить тебя врачебному искусству, чтоб ты был мне потом полезен в этом. Ты же… Впрочем, люди много иногда говорят лжи и пустяков. Я и призвал тебя в надежде, что из объяснения твоего слышанное мною обличится как пусторечие и клевета завистников, и что ты беспрекословно принесешь великим богам нашим жертву, как подобает».

      Пантолеон сказал на это: «Дела, государь, вернее и убедительнее слов. Всему должно предпочитать веру и истину. Но чем выше вера и благочестие, еже к Богу, тем более требуют они осмотрительности и удостовери-тельности. Верь тому, что ты слышал о мне. Я точно отметаюсь Асклепия и прочих богов и прославляю Христа Господа; от дел Его познал я, что Он есть истинный Бог. Сей, Которому я поклоняюсь, небо сотворил, землю утвердил, мертвым подавал воскресение, слепым – прозрение, прокаженным – очищение, расслабленным – крепкое оздравление, и подавал од ним хотением и одним словом; почитаемые же вами боги не знаю, делали ль что подобное, и даже могут ли то делать. Но если хочешь, государь, испытаем и теперь делом, чья вера истинная. Пусть принесут сюда какого-либо больного, неисцелимо болящего, которого излечить отказываются человеческое искусство и руки. Пусть также придут ваши жрецы; и призовем: они первые – своих богов, а потом я – своего Бога, и с призыванием какого бога отбежит болезнь, тот и да будет исповедуем, как единый истинный Бог, и поклонимся Ему, а других богов оплюем и предадим полному забвению». Царю понравилось такое предложение; и тут виден перст Божий и мановение Божественного Промышления, чтоб вера наша и пред очами врагов предстала несомненно верною, и истина Божия явилась победоносною таким очевидным и осязательным образом.

      Царь тотчас повелел поискать такого больного. Нашли и принесли человека совершенно расслабленного, много лет уже прикованного к одру, ни одним членом не могшего действовать и лежавшего, как какое древо бесчувственное. Пришли и суетных богов суетнейшие жрецы и говорят святому Пантолеону: «Призови сначала ты Христа твоего, а потом призовем и мы своих богов». Он же сказал им в ответ: «Нет, вы призывайте