Папенька, сохранявший какое-то время чопорность, все-таки расслабился, откинулся на спинку удобного мягкого сиденья и шумно втянул носом воздух. После взял меня за руку и сжал ладонь.
– Подумать только, Фло, могли ли мы мечтать о подобном? Еще недавно у нас было только наше имя, и вот мы уже снова хозяева прежних владений, наш дом возвращает себе прежнее величие. В конюшне появились лошади, и я везу свою дочь-невесту к лучшему портному на примерку новых нарядов.
– К сожалению, в этом нет нашей заслуги, и оттого вкус вернувшегося достатка горчит чужим благодеянием, – заметила я.
Папенька замолчал. Взгляд его устремился вдаль, и на лице появилось задумчивое выражение.
– Ты думаешь, новообретенное богатство вскружило мне голову? – спросил агнар Берлуэн.
– Оно кружит голову нам всем, – улыбнулась я. – Богатыми быть приятно.
– Очень приятно, – усмехнулся родитель и, стянув с головы шляпу, аккуратно уложил ее рядом с собой на сиденье. – Но во всем этом я опасаюсь лишь одного – пересудов. Злые завистливые языки еще много раз ужалят нас, намекая на то, что мы всего лишь нищета, получившая подачку со стола господина. Думать об этом унизительно. Однако тот, кто не испытал нужды, не сможет понять радости от обретения нового шанса на жизнь в достатке. Признаюсь, Фло, порой я думаю, отчего так щедр с нами диар, и не могу увидеть подвоха. Твой брат после вашей свадьбы отбудет в столицу, где сможет достойно зарабатывать себе на хлеб, служа помощником и секретарем д’агнару Вальдеру. И это тоже протекция нашего диара. Твои сестры, когда им исполнится четырнадцать, отправятся в пансион для благородных агнар. Ты понимаешь, что это означает? Мели и Тирли смогут стать придворными дамами, если отличатся во время учебы, а это уже такие виды на замужество и будущее… Ты станешь диарой Данбьергской. Порой мне кажется, что мое сердце просто не выдержит подобного счастья. Мои дети, будущего которых я не видел, станут большими людьми. И ради этого я готов выслушать тысячу колкостей и насмешек. Единственное, чего опасаюсь, что это заденет и вас. Будь сильней, Фло, прошу тебя. Помни, кем ты скоро станешь. Будь достойна своего мужа и его фамилии.
– Я буду очень стараться, папенька, – улыбнулась я, но какая-то неприятная тревога поселилась в моей душе, вдруг вернув прежние опасения, почти развеявшиеся за это время. И все разумные и правильные слова, сказанные мне женихом, показались вдруг фальшивкой, за которой спрятался иной смысл поступков нашего благодетеля, так и оставшись для меня тайной.
К Кольберну мы подъехали спустя три часа, порядком устав от дороги. На окружающие красоты я уже успела налюбоваться, даже вздремнула, и теперь невыносимо хотелось выбраться из надоевшей коляски и пройтись, размять задеревеневшие от долгого сидения члены. Папенька был со мной абсолютно солидарен, и, завидев город, мы