Еда и патроны. Прежде, чем умереть. Артём Александрович Мичурин

нас, делает нечужими друг другу. Мы – не люди. И, как знать, возможно, скоро «человек» станет бранным словом. А ещё мы чуток склонны к патетике. Не все, конечно. Ладно, лично я склонен. И да, то, что мне знакома этимология этого термина, уже ставит меня выше большинства соплеменников, которые, говоря по правде, в большинстве своём – генетический мусор, едва способный связно изъясняться. Но ведь верхи и низы должны быть в любом обществе, социальную иерархию никто не отменял. И что плохого, если новые элиты встанут у руля возрождающегося государства? Прогресс требует лучшего, и это лучшее – мы! А братья-мутанты из родного Арзамаса… Я буду с теплотой вспоминать о них томными вечерами, куря сигару на балконе своего особняка.

      – Скажи-ка, дружище, – обратился я к Павлову, немного подотстав вместе с ним от группы, – а капитан Репин, он тоже… из наших?

      – Ты о генных модификациях?

      – Я старался придать вопросу неформальности, но да.

      – Все, кто родился в Легионе после двадцатого года, так или иначе, подверглись вмешательству в геном.

      – И какого рода вмешательству? Старички ведь не такие, как мы.

      – Нет, не такие. Насколько мне известно, ранние модификации носили, грубо говоря, общеукрепляющий характер. Улучшение иммунной и нервной систем, минимализация вероятности врождённых пороков, усиление органов чувств и так далее.

      – Почти как люди, но немного лучше.

      – Почти? – нахмурился лейтенант. – Мы и есть люди.

      – Ты, правда, так думаешь?

      – Разумеется! Что за странные вопросы? По-твоему, если дикую яблоню привить и окультурить, она перестанет быть яблоней?

      Похоже, он без шуток считает себя человеком. Это отвратительно, нужно его спасать.

      – Кто твои родители, Павлов?

      – У меня их нет, ты сам знаешь.

      – Но разве не у каждого человека есть родители? Мама и папа, не говоря уж о любимых бабулях, суровых дедах и прочей единокровной лабуде.

      – Как видишь, не у каждого, – бросил он через губу.

      – То есть, твоим предком был не человек. Как же ты можешь называть себя человеком?

      – Меня соз… я сотворён из человеческих биоматериалов, с применением генной инженерии, – слегка раздражённо пояснил лейтенант. – Так понятно?

      – У тебя глаза горят от тапетума. Я правильно назвал? Они отражают свет, и ты видишь ночью, не хуже чем днём. Скажи, из какого человеческого места был извлечён сей биоматериал.

      – Это всего лишь глаза. Они не определяют, человек ты, или нет.

      – А что определяет?

      – Совокупность биологических признаков.

      – Совокупность… Как интересно. А наш отче – человек? Думаю, по совокупности биологических признаков он более чем на половину хомо сапиенс. Тебе вот глаза под очками скрывать приходится, а Емельянушка долгие годы жил среди людей, не таясь, и не вызывал подозрений. Стало быть, человек он, не меньше нас с тобою. Слегка необычный, но у всех свои странности. Да и Сатурн – простой шестнадцатилетний