Носатый преподаватель сверился со списком в журнале и посмотрел на студентов поверх очков.
– Кто у нас Ника Миронова?
Я подняла руку.
– Москвичка, значит, – протянул с уважением. – Ну и как в вашей Москве, лобстеров на ужин едите?
– На завтрак, – поправила его, – на ужин у нас черная икра без хлеба.
Хохотнув, он представился сам – я не успела записать его имени, только фамилию, Котельников – задал мне несколько вопросов о ресурсе и знании теории, а затем принялся выводить на доске нескончаемые формулы. Мел неприятно скрипел, аудиторию клонило в сон. Игнат так вообще прикрыл веки и, кажется, задремал. Я изучала его профиль, острый, неровный, длинные ресницы, тонкие губы, родинку у уха.
Вполне себе симпатичный парень, пока не открывает рта.
– Нравлюсь, да? – шепнул он, не разлепляя век.
Я надулась, собираясь ответить что-нибудь едкое, но после вспомнила его вчерашнего, потрепанного, с разбитой губой, и миролюбиво полюбопытствовала:
– Ты как вообще?
– Как будто по мне проехались трактором, но в целом прекрасно. Извини, что заставил тебя проноситься со мной всю ночь. Не представляю, что на меня нашло.
– Бывает, – ответила я и вновь погрузилась в вереницу из символов и букв, вычерчиваемых на доске.
С ним было комфортно молчать, и меня это устраивало. После лекции стояло практическое занятие, и когда Котельников попросил нас разбиться на пары, я как-то машинально оказалась рядом с Игнатом. Нет, ну а чего, пусть расплачивается за спасенную шкуру.
– Итак, пробежимся по ментальному воздействию на разум и защиту от него, – сказал преподаватель и уткнулся в газету, не интересуясь студенческими успехами.
Очень своевременная тема, если учесть, что разум Игната отключило чьим-то заклинанием. Я подула на руку и вырисовала руну воздействия, надеясь увидеть остекленевший взгляд оппонента, но…
Игнат с легкостью заблокировал мой удар. И ответил своим, от которого меня на секунду выбросило прочь – не помог даже щит. Я прочувствовала на себе его силу, и она сносила на своем пути всё как неспокойная река. Мир пронесся перед глазами, а затем всё потемнело, и голоса смолкли.
Обалдеть! Как его вообще заворожили с такими-то способностями?!
– Извини, – растерянно улыбнулся Игнат, когда меня отпустило. – Я думал, ты сильнее.
– Я теоретик, а не практик, – сказала обиженно.
В голове отдавалось чужим воздействием. Если магия и имела какой-то почерк (в чем ученые сомневались), то у Игната она была очень напористая, резкая, но пахнущая той же прогорклой полынью,