Одновременно с Владимиром Ульяновым, к поселению под надзор полиции, а не к ссылке, была приговорена и Надежда Крупская. Её выселили в губернский город Уфа, где проживала она в съёмной квартире вместе с неразлучной мамой-кормилицей Елизаветой Васильевной. Мама не могла оставить Надежду, без неё она не смогла бы выжить, родилась с «простинкой», как говорили в народе. Надежда Крупская и Владимир Ульянов начали подавать ходатайства о том, чтобы ей, как невесте, позволили отбывать выселение в Шушенском. Власти пошли молодым навстречу, и разрешение было предоставлено с условием их бракосочетания, это означало провести обряд венчания в церкви, Елизавета Васильевна была только за это. Владимир Ульянов с нетерпением считал дни до приезда Надежды, с возраставшими объёмами почтовой переписки и корреспонденции он уже не справлялся, да и денег на их отправку не хватало.
В области взаимоотношений с окружающими Владимир Ульянов был очень непрост, предпочитал личное одиночество, конспиративность, скрытность, переросшие в манию преследования, общался с людьми только по делу, ласков был только с теми, кого собирался использовать в своих целях или кого опасался. Будучи еще в Санкт-Петербурге, занимаясь с Надеждой общей революционной работой, Владимиру Ульянову понравилась её исполнительность, стремление участвовать в «революционном движении», работоспособность и «простота» характера. Бывая иногда у Крупских в семье, он видел их достаток и понимал, что у Елизаветы Васильевны денежки имеются. В то время Елизавета Васильевна держала в СПб большую квартиру и сдавала комнаты жильцам. В то время «признаваться в любви» Надежде Владимир не стал, любовь к Надежде у Владимира проснулась только в предварилке «тюрьмы» и обострилась в Шушенском, когда потребовалось увеличение революционной переписки, надо было готовить рукописи к отправке в издательства и стало трудно с деньгами. На предложение Владимира Ульянова стать «женой» Надежда, у которой предложений к супружеству никогда и не было, из-за её заболевания. Надежда ответила ему, «ну что ж, женой, так женой», для неё это тоже было не главным, отношения мужа и жены её мало интересовали, по российским меркам она считалась «старой девой», её было 29 лет. Владимиру Ульянову, который был на год её моложе, требовался секретарь-делопроизводитель для работы с корреспонденцией и с корреспондентами, писать им письма, переводчик с французского и немецкого иностранных книг, журналов и газет, переписчик его «революционных» статей и рукописей читаемым почерком для пересылки их в издательства и переписка с издателями и прочие дела. Всё это с успехом стала выполнять Надежда Константиновна, а мама её, Елизавета Васильевна, участвовала ещё и в оплате всего этого «революционного»