К тому же Лео от чего-то опасался повредить шёлковую ткань пиджака, В глубине души при этом понимая что по ходу пьесы пиджаку этому суждено претерпеть такие приключения, которые никак не позволят остаться ему целым и невредимым.
Если вам неудобно – я могу поддержать, – великодушно предложил зуав.
Нет, нет, вовсе не нужно, – поспешно отказался о помощи Лео и как бы
невзначай заложил руку за спину.
Двери лифта между тем закрылись и рождественская кабина поплыла по вертикальной шахте, важно отсчитывая щелчками пройденные этажи.
«Должно быть, двигаемся на седьмой» решил Лео.
Что было вполне логично, если в рассуждениях исходить из номера комнаты.
По крайней мере, во всех прочих отелях такая логика срабатывала.
Тем больше было удивление Лео, когда секунд через двадцать он, изогнув голову и глянув украдкой за спину замершего зуава, обнаружил, что горит жёлтым огоньком кнопка пятого, последнего этажа.
А выше этажей просто нет.
– Удивлены? – спросил зуав.
Лео мог бы поклясться (не понятно, правда, на каком писании и какими клятвами), что зуав смотрел прямо перед собой.
Однако же при этом сумел перехватить его взгляд.
– Номер комнаты зависит не от этажа, – произнес зуав, всё так же глядя прямо перед собой. – В нём сокрыто нечто иное.
Дальнейшие объяснения он, однако, пускаться не стал, а Лео со своей стороны не стал расспрашивать, резонно полагая, что не стоит выпытывать у мелкого отельного служащего тайны бронзовых ключей.
А ещё он подумал, что надо бы вести себя осторожней.
Ведь представление уже началось, а текст пьесы, а так же и роль, и реплики, и характер персонажа, да и всё прочее, связанное с постановкой, ему не известны.
«Играйте себя» напутствовал его Хозяин. «Вам подыграют…»
«Легко сказать» подумал Лео. «А кто я такой? И кто я такой – здесь?»
Призыв к осторожности немедленно оправдался.
На четвёртом этаже щелчки затихли, лифт плавно остановился.
Двери открылись и вошли две девушки в лёгких променадных платьях, травянисто-зелёном и салатовом.
Заходили они в лифт полубоком и поначалу Лео подивился луговой прелести их облика.
Но вот они синхронно повернулись анфас – и Лео в ужасе отшатнулся.
У обоих было вырезано по одному глазу. У одной – левый, у другой – правый.
Не выколото, а именно вырезано, вместе с веками, и донные части глазниц были тщательно выскоблены изнутри.
Двери закрылись.
Лео прижался к мягко вибрирующей стене лифта.
– Боится, – с усмешкой заметила одна из девиц, в травянистом платье.
Вторая прыснула в кулачок и сохранившийся глаз её глянул на Лео жутковато-игриво.
– Свеженький,