Ее роскошный черно-белый хвост грациозно касался земли. Казалось, что он двигался сам по себе, вне зависимости от ее желания и умения. А сама она, мягкими прыжками когтистых лап, выходила на тропу охоты, великой тигриной охоты, где никто и никогда не знал от нее пощады.
Ее настрой сегодня утром был свирепым, беспощадным. Он ворвался в кровать, горя ярким желанием, получить власть и ощущение новой крови, на мягких, чувствительных губах.
Интересно. Она облизывает губы для придания невинного образа или это ее магнетизм, и какое-то безумство, одновременно. Может это постижение желания. Или стремление положить свою страсть на жертвенник моего воспаленного восприятия и ощущения.
Великое чувство наслаждений играло симфоническим оркестром на моих воспаленных ощущениях. Нагие нервы скручивали мускулистое мое тело в блаженстве взрыва плотской энергии, начиненной тротилом чуть припухлых губ. Детонатор, это ласковый и щекочущий язык, ее тигриного величества.
Я сейчас валялся опустошенный с помутненным восприятием, почти не ощущая своего тела. Наслаждался чередою своих ощущений. Она радостно с упоением поцеловала меня в губы, отдававшие запахом моего собственного тела. Сейчас в воздухе витал фимиам из тертой смородины, свежескошенной травы, цветущей георгины и сломанных веток дорогих духов «Jar Parfums Bolt of Lightning».
– Я в душ, ты со мной?
Белокурая бестия, наслаждаясь своей наготой и бесшабашностью уже летела, сверкая деликатесным задом в направлении ванной комнаты. Я лежал с аппетитом визуализируя ее. Вдыхал с наслаждением аромат и вновь переживал осязание ее губ, прикосновения ее восхитительного тела.
Она перезвонила мне на работу в обед и предложила перекусить в небольшом ресторанчике в старом городе. Наш любимый «Эстьен авеню», который славился хорошей французской кухней и более ста лет принадлежал одной и той же семье.
На каменной мостовой скользил первый снег, обматывая сапоги и туфли прохожих в мелкую сырую вату и заставляя красться тенями. Они ползли по гладкому льду периодически держась за стены узкой улочки. Иногда прохожие резво махали руками для сохранения такого неустойчивого зимнего равновесия.
За небольшим круглым столиком завернутого в светло-бежевую скатерть было сухо, тепло и уютно. Свежезаваренный кофе в большой фаянсовой кружке согревал ладони и душу. Он мелкими глотками проползая по языку щекоча и обволакивая его ванилью, горечью и терпким шоколадом.
Она влетела как ураган, вся покрытия крупными снежинками, сопровождаемая грохотом и визгом старой двери, на почерневших от времени латунных петлях. Пролетая к вешалке, на ходу, чмокнула меня в небритую, недельную щетину, морозными и чуть влажными губами. Покружившись вьюгою минуты три, мягко опустилась в уютное шерстяное кресло положив забавную мордочку на сложенные сердечком ладони,
– Ну ты дорогой мой готов?
Она смотрела на меня прямо не моргая,