и взболталось в прекрасной консистенции «суфле» – диетическое, легкое, но дарящее изысканное блаженство. И «кулинарным фокусом», и «вкусом», и «сервировкой». Они не перестали быть друзьями, их дружба странным образом помогала эротизму, смешивалась с ним в причудливом купаже. Она точно знала, что подобного невозможно повторить ни с кем другим. Это – самая странная и волшебная связь в её жизни. То, чего никогда не достигнешь специально, сколько ни ищи и ни выстраивай, но иногда это просто
случается.
Саша Project – два слова о любви.mp3
Она совершенно не могла уловить, что такого особенного делает Никитка в интиме, чтоб так завораживать. Ничего. Но магия окружала ее и проникала в нее через поры каждую минуту, проведенную с ним, проецируя в ней все новые и новые картинки из калейдоскопа, замешивая в ней все новые и новые пьянящие коктейли.
В Назаре занятным оказалось все. Манера говорить, способы и содержание высказанного, ход мыслей, вИдение, умение создавать настроения… Его излучения… И эти художества на нем превращали его в арт-объект, которым невозможно перестать любоваться, в произведение Искусства, ежеминутно производящее искусство… Его рот двигался как-то по-особенному, неординарно, завлекая в недра своих звуков, слов, и пьянящего тепла. Отчаянная, китчевая, дорогая стильность наотмашь подменялась щемящей наивной простотой в правильных дозировках в правильные моменты. Любая его неловкость казалась ей эксклюзивом, любая реакция – апофеозом.
Он виртуозно умел позволять любить себя, и возвращать тебе ту самую толику тепла, в котором ты так нуждаешься именно сейчас. Связь натягивалась невидимыми мерцающими ниточками и фланировала в пространстве, позванивая музыкой. Она чувствовала невыразимую заботу и внимательность партнера, его ментальную щедрость. Его близость и доступность. И ему хотелось улыбаться в ответ, напитывая движения – мыслями. Точнее – это получалось непроизвольно. С ним она забывала буквально обо всем. А он – словно укрывался ею от жизненных вьюг…
Они валялись раздетыми, ели виноград, ныряли в сумасбродные, игривые, и как будто уже не первый год знакомые ласки, потом обсуждали мелькнувшее во включенном фоном телеке, следовали за порывом «ветра мыслей» непостижимой цепочкой ассоциаций в самую бесконечность. Они могли пролежать 2 часа, но подхваченные полетом идей и фантазии, уносились в потоке событий, понятных и заметных только им, куда-то в необозримые дали. Она неслась на немыслимых скоростях в неведомое, не сходя с места. Словно она – снова школьница, и впереди – столько неизведанного. Она с благодарностью и любопытством шарила пальчиками по рельефам и укромным уголкам, прислушиваясь к отдаче, к отзывчивости тела. Еще позавчера его легко было смутить, но не теперь. Хотя моментами он и кутался в нее как озябший щенок на ветру…
И тут вдруг распахивается дверь. И вваливается озябший…
но не щенок – медвежонок.
В своей необъятной дутой куртке, скидывая ее на ходу… И на размашистом пол-обороте замирает с наи-комичнейшим