Размышляя над этим, девушка не сразу заметила караван, расположившийся возле одной из ближней горы, вершину которой украшала ледяная шапка. Совсем скоро, императорский корабль причалил к берегу, и группа всадников, отделившись от каравана, двинулась в сторону прибывших гостей.
– Госпожа, ваш плащ, – набрасывая на плечи Елены пурпурный плащ, окаймленный золотой вышивкой, произнесла одна из служанок. Девушка, ощущая тяжесть ткани, передернула плечами. С каким бы удовольствием она скинула бы с себя этот роскошный плащ, но ей, византийской принцессе, нужно было предстать перед будущим мужем во всем своем великолепии.
Голову Елены украшала золотая диадема – символ принадлежности девушки к императорской семье, в уши вдеты массивные серьги с яркими аметистами и изумрудами. На ногах Елены красовались сандалии, отделанные золотом. Императорская дочь казалась царственной красавицей – уверенной, сильной духом, но ни один из людей не знал, что творилось у неё в груди в тот миг. Страх и надежда, тоска и вера, грусть и волнение.
«Пусть мой муж будет достойным человеком», – запульсировало в голове Елены, когда она стала спускаться с корабля вниз. Голова девушки кружилась, ноги едва слушались её, а ощущение чужих взглядов пробуждало желание развернуться обратно и спрятаться от них. Но то был бы поступок малого ребенка. А она, Елена, была взрослой девушкой. Невестой.
– Мы приветствуем невесту Гумерхана, – выступая вперед, с ощутимым акцентом, произнес крупный мужчина, волосы которого на голове были выбриты квадратом. Квадратной была и его челюсть.
Сопровождающий Елену византийский воин, окинув мужчину пристальным взглядом, ответил:
– Мой император шлет слова приветствия и благословения беку Гумерхану и его народу.
– Мы передадим ему слова императора, – мужчина скользнул взглядом по Елене. – Мой бек велел доставить невесту в целости и сохранности в его город.
– Отчего он не прибыл сам?
Елена, слушая разговор мужчин, едва дышала – столь сильным было её волнение. Ей было бы значительно легче, если бы она увидела своего будущего мужа сразу. Неизвестность пугала больше всего.
– Гумерхану пришлось задержаться, чтобы наказать разбойников, – мужчина протянул свиток, скрепленный печатью бека. Пробежавшись по нему глазами, византийский воин кивнул головой и обратился уже к Елене:
– Этот человек – воин вашего жениха, госпожа.
– Я – Караши, госпожа, – мужчина обернулся и махнул рукой в сторону каравана. – Ваш паланкин уже ожидает вас.
– Мое приданое? – отчаянно желая растянуть время, взволнованно вопросила Елена. Краем глаза она заметила, как от каравана в её сторону направился огромный верблюд, на горбе которого разместился яркий паланкин.
– Мы позаботимся об этом, – пообещал Караши.
Как только верблюд с возвышающимся на нем паланкином, приблизился, сердце Елены забилось напуганной