– Слышал, какой ужас с Леной? – спросила она душераздирающим голосом, и Павел вообразил, что рассеянная мечтательница, которая часто не замечала светофоров, попала под машину или свалилась в метро с эскалатора. Но Анна Георгиевна рассказала, что Ленины близкие гнали чудовищные догадки, будто она пыталась лишить себя жизни, и Павел потряс головой. Ему было дико стремление себя убить, когда кругом кипела жизнь. Недавно прибегал Бородин, обсуждая революционную, намекающую на немыслимые подвижки в верхах, газетную статью; Слава из комитета комсомола говорил, что «Витязь» построит кооперативный дом, и народ изготовился писать заявления; два молодых специалиста рассказывали, как они, дежуря в дружине, сторожили буйного безумца до приезда санитаров; Маша мечтала о театральном спектакле. Среди этого бурлящего неистовства казалось неестественным слышать, что здоровой девушке пришло в голову глотать яд.
– Из-за Игоря, – скорбно пояснила Анна Георгиевна. – Ты слышал, чего он учудил?
Павел не слышал – с напоминанием Анны Георгиевны он обнаружил прореху в душевном строе, где Игорь всегда занимал важное место.
– Он связался с продавщицей! – ужасалась Анна Георгиевна. – С теткой из мясного магазина. Бедная Екатерина Алексеевна лежит замертво… но он ведь не женится на ней. Он всегда выходит сухим из воды.
Она считала, что он обязан заехать к Лене. У скривившегося Павла при мысли о плаксивой кликуше задрожали руки. Тяжело вздохнув, он смирился, что вечер испорчен. Пока он, отдаляя уход из учреждения, где правили разум и логика, медленно собирался – раскладывал бумаги, проверял чернила в шариковой ручке, и даже сверял часы, позвонив в службу точного времени – прибежал Глеб Николаевич. Сбросив все заботы, начальник ввязался в общественно-политический спор – он являлся принципиальным противником Советской власти и не упускал возможности высказаться по этому поводу.
– Какая глупость! – восклицал он, обращаясь к консерватору Виктору Ивановичу. – Получается, я не могу дать им, – взмах его руки указал на Машу и Павла, – зарплату выше слесаря. Конечно, они могут плюнуть на образование, пойти рабочими на завод, где матюги и пьянство, и получать больше двухсот. Государство заставляет их платить за приличный круг общения, а самолеты, которые они делают – это государству ни к чему? Чтобы люди чувствовали себя униженными, государство рискует развитием – так, выходит?..
Павел, который с удовольствием поучаствовал бы в споре, вышел на улицу и направился к метро, огибая лужи по синусоиде. После скорбного рассказа Анны Георгиевны он боялся застать Лену среди отвратительных деталей, которые сопутствуют больному человеку – в постели, на несвежем белье, среди санитарных приспособлений. Поэтому, увидев Лену в брюках и в закрывавшей горло водолазке, он выдохнул с облегчением.
– Зачем