Радение богатырей. Андрей Прохоренко

К тому же Кудес с некоторого времени соблюдал простое, но очень и очень важное правило: меньше знаешь, никому о том, что не знаешь, не расскажешь, а значит, нечего на тебя давить или выпытывать. В общем, крепче спать будешь. Тайна-то она ведь такое дело, за нее иной раз и убить могут. Сложить буйну головушку не так и трудно, а вот к зрелым годам ее в здравии держать, особенно при князе, так это надо постараться. Князь ведь один раз на тебя почти с добром глядит, едва ли ни другом считает, а на второй раз хмурится. Это признак того, что не доверяет, а раз так, то можно и в опалу пойти. А куда же тогда деваться мужу? Уходить куда подальше от светлых очей князя или бежать куда, к примеру, к печенегам. Сказ о них еще будет подробный, но дальше.

      Сейчас о них речь потому веду, что князь Владимир дровишек-то наломал, когда с братьями разобрался, особенно с Ярополком. Не простили ему обиды и смерти брата, хоть, по сути, приказ поднять на мечи Ярополка больше протолкнул Добрыня, опекун Владимира. Но в любом случае Владимир, князь все-таки, вынужден был отдать приказ варягам. И никто, потомки, из варягов не понес за это наказания, кроме показательного отстранения на время. Заплатили тогда исполнителям, и немало, златом и серебром. И что это породило? Лишь такой порядок, при котором ты, если убиваешь, но по указке князя и его ближайшего окружения, благородное и богоугодное дело выполняешь и не несешь за это никакого наказания.

      Так вот, Варяжко, Братий, Добрат, Бречий, другие первые лица при Ярополке не нашли себе места при Владимире, подались, куда глаза глядят, поклявшись отомстить за смерть князя, а еще больше за потерю места. И князю очень дорого придется заплатить за такой поступок в самом ближайшем будущем. Ведь главные действующие лица, не буду скрывать, связались с печенегами и осели у них, а также стали представителями печенегов при дворе василевса. Некоторые же из перебежчиков с почетом устроились в Царьграде. Владимир знал об этом, даже призывал василевса отдать ему хулителей и врагов, но ничего не получил, даже несмотря на неоценимую помощь в борьбе с самозванцами, о которой мне в любом случае придется упомянуть, пусть и вскользь.

      Варгун, конечно, знал о судьбе многих опальных воевод и мужей из окружения Ярополка. С Братием он дружил, а Бречия знал лично, поскольку он в дружине киевской сотником служил. Тесные взаимоотношения были у Варгуна и с Варяжко. Дружить с ним близко воевода не дружил, но симпатию питал. И кто знает, кто и когда вложит в уши князю такую безделицу, сказав, что, мол, снюхался Варгун с врагами князя. А уже тогда, осенью 986 года, недобрые вести пришли с Дикого поля, с окраин земли Русской. Баловать начали печенеги и другие орды, которые полем ходили, на окраинах. Конечно, до Киева им было не добраться, силы не те, но с той поры каждый год следовали набеги. Хуже было то, что сила их с годами все возрастала. Правда, тогда это был еще легкий ветерок, его изменчивые дуновения перед настоящей бурей.

      Так у нас появились первые почти друзья. Кудес, правда, говорил, что не стоит слишком полагаться на Вышеслава и русскую партию при дворе Владимира, но все-таки больше нам не с кем было