Нет, конечно, есть люди, которые реально работают. Плотники. Сталевары. Или землекопы. Во, это мои любимые – землекопы. Они все работают, мы знаем это из учебника математики. Причём одни землекопы работают в полтора раза быстрее других, зато на четырнадцать дней меньше, и сорок процентов… Чего там было сорок процентов?.. Ну, неважно. Главное, что люди в баре не похожи на землекопов и плотников.
Я никогда не буду таким, как они.
Иногда я мысленно заменяю землекопов из учебника на голых землекопов. Есть такой зверь, довольно симпатичный, кстати. Если на геометрии представлять себе голых землекопов, мир приобретает удивительный объём. Играет красками. А ещё землекопов можно поменять на землемеров. Господин Землемер. Люблю Кафку, хороший писатель, жизненный.
…На фоне посетителей бара у бармена жизнь гораздо интереснее. Ему не надо идти в бар после работы – он и так уже там. И рано вставать не надо. Валяйся утром, читай себе хоть Кафку, хоть Стивена Кинга. Интересно, вот у этих посетителей бара есть время на Кафку? А у бармена наверняка есть.
– Ваня, давай махнёмся? Я тебе алгебру, а ты мне сочинение. Давай? А то мне реально некогда, понимаешь? Время тратить ещё на эту ерунду!
Мы идём мимо серых девятиэтажек, мимо магазина «Продукты», мимо самых обычных кустов, на них висят самые обычные капли дождя, но это всё равно очень красиво. Мы идём, не останавливаемся: мимо трамваев, мимо проводов, мимо балконов – мимо всего. То есть это Стоун идёт мимо, а я на всё смотрю. И всё вижу. Я – не мимо, я всё пропускаю через себя. А Стоуну ничего этого не нужно, он живёт внутри своей головы. У него там, как я себе это представляю, бесконечные цифры и неизвестные мне символы. Школьную алгебру он делает одной левой, думая в это время о другом; решает такие задачи, в которых мне даже условие недоступно. Реально левой: Володя Стоун – левша.
– Зачем мне алгебра? – спрашиваю я. – Я же не делаю домашку. Ты забыл? Ты мне лучше объясни вот эти отрицательные корни, я недопонял. А сочинение я тебе и так напишу. Конечно, напишу.
– Только похуже. Ладно? – просит Стоун. – Чтобы Марьяша не расколола.
Как будто первый раз. А то я не знаю, как Стоуну надо писать сочинения. Рублеными предложениями, коротко, информативно. Никаких сантиментов, голый алгоритм.
«В этом произведении автор показывает жизнь трудового народа. Жизнь эта трудная».
Это я в прошлом году ему написал. Марьяша посмеялась и поставила Стоуну четыре. Не ставить же ему трояк, он же умный.
Вообще – если бы я сам придумывал себе друзей, то с Джеффом не уверен, я бы ещё подумал, как лучше. Но Володю Стоуна я бы точно сочинил таким, какой он есть. Вернее, я не смог бы его такого придумать – воображения не хватило бы.
Стоун говорит, что всё понял про себя в семь лет. Ему отец рассказал про мнимое число – корень из минус единицы. То есть такое число не может существовать в принципе, ведь любое число в квадрате – положительное. А из отрицательного корень… как?
У меня в этом