– И ты зря переживаешь.
– Да что ты говоришь? – едко переспросила женщина, оглаживая свой живот. Они ведь с мужем в походе тоже сексом занимались, что повлекло за собой определенные последствия.
– Как Вселенской Собор, так и я никогда не признаем тот брак, – вкрадчиво произнес Вардан. – Поэтому эта женщина так и останется наложницей.
– Это что-то меняет? – выгнула бровь Пелагея.
– О… это меняет все. В глазах Империи рожденные ею дети никогда не сравняются с твоими. И она никогда не встанет на одну ступеньку с тобой.
– Но сейчас ложе делит он с ней, а не со мной.
– О том не стоит переживать, – вклинился Патриарх Фотий. – Он этим шагом сделал очень важное дело. Возрождение Иудейского царства в вассальной зависимости от Империи – очень важное достижение. У нас сейчас нет сил удерживать те земли самостоятельно. Поэтому, покинув их, Василий дал бы халифу шанс их вернуть.
– Он разбил все его армии.
– Не все. К сожалению, не все. К востоку от Тигра и Евфрата под знаменами халифа все еще стоят войска. Их сдерживают Бьёрн и Убба, но их ресурсы небезграничны. И мы уже сейчас стараемся направлять в те земли жаждущих славы и службы северян. В любом случае эти войска могут не только сокрушить норманнов в Междуречье, но и вернуть халифу Сирию с Иудеей. А ведь есть еще запад, который простирается от Египта до Испании. У халифа еще много войск и много армий.
– Не понимаю я мужа… – покачала головой Пелагея. – Зачем он вообще во все это ввязался? Разграбил бы какой крупный город. И довольно. Зачем участвовать в этом Крестовом походе?
– Чтобы Вселенский Собор не осуждал его, – вполне серьезно произнес Фотий.
– Что ему до Вселенского Собора? – удивилась Пелагея. – Мы живем в верхнем течении Днепра в окружении тех, кто верит в иных богов. У нас там есть и малые общины никейцев, ариан, иудеев и прочих ваших. Но почти все окрест не считают ваших богов своими.
– Ариане не… – начал был Фотий, но Василевс взял его за руку, и тот замолчал.
– Пелагея, – вкрадчиво произнес Вардан, – Василий – нобилисим Империи. Он кровь от крови Василевса. Он единокровный брат моих племянниц. Он кровь от крови Василевса, что правил до меня, – моего племянника. Как бы он ни брыкался – он христианин. Как бы он ни дергался – он остается частью Империи. В мыслях своих. В душе.
– Что-то я этого не заметила.
– Молодой и горячий, он удалился в северные земли…
– Я вам уже говорила, – перебила Пелагея Вардана. – Он не удалялся по собственной воле. Наши люди прошли по его следам и обнаружили, что они обрываются так, словно он с неба упал. Или вы сомневаетесь в тех, кто всю жизнь прожил в лесу, выслеживая добычу? По следам Ярослава шли лучшие охотники.
– Василия, – поправил ее Фотий.
– Василия, – кивнула она.
– Мы уже слышали эти слова, и нам они кажутся очень странными.
– Чем же? Чем они удивительнее тех слов, что его воспитывали