Ведь лучшие помощники по хозяйству этого здания уже выдернули решетки из гнезд и засунули в вентиляцию свои головы, осторожно освещая темноту свечкой в руке.
– Ну что, видно огонек, а? – крикнуло бородатое лицо мужика передо мной.
О, я вижу тебя так, что солнце теперь мне не светило, дорогой.
– Сейчас! – крикнули сзади меня. Я услышал как по деревянной стенке вентиляции шебуршит рука какого-то мальца, потом прочистили горло, и после паузы молодой голос добавил, – ничего не вижу!
– Да ладно! Блин… А так!?
– Тоже ничего. Что то мешает.
Это вы мешаете. Не будь вас, я бы давно уже свалил отсюда.
– Ну не обвал же там, а?
– Да… Кажется будто вообще стенка.
– Но тут стенки нет! – отрезала голова мужика, насупилась. Я сделал то же самое.
– Вообще ничего не видите? – спросил малой со стороны моей попы, как ему ответили.
– Ну… Подожди ка…
Мужик начал вглядываться. Мне того было достаточно, чтобы понять что он вполне может увидеть мои глаза.
Шальная мысль подала идею странного фокуса. Я наклонил голову вбок, как позволяла вентиляция и зажмурил один глаз. Я смотрел прямо на бородатого мужика, который начал жмуриться после моего движения. Я не шевелился.
– Ты поводи огоньком немного! – сказал мужик.
– Так? – подсказали мне со спины.
Я как мог, по всей своей совести, начал водить своим огоньком из стороны в сторону. Лицо мужика расслабилось сразу. Он кивнул, крикнул:
– Всё. Тут потом чистить надо, но нормально. Говна крыс нет и хорошо.
И это хорошо. Не хотелось бы вас обоих называть каким-нибудь срамным словом.
Звук убираемой решетки дал мне настрой на отдых. Я положил голову на подбородок, никуда не спеша, ведь надо дождаться пока совестливые работники уйдут. Отчего мне так повезло я понял чуть позже, при закрытии дверей комнат на ключ. Причина в говне крыс, не существовавших тут. Лоунс хотел от заведующего хозяйством проверки вентиляции. Забавно как я сам себя чуть не выдал без стыда и совести.
Зато теперь я набрался сил. Могу дальше путешествовать по местам одиноким и совсем не тихим.
***
Дальнейший путь тоже имел проблему, но после произошедшего я даже был не прочь слегка вспомнить особенности прохождения поворотов здешних путей. Места мало, цепляешься за углы, порой материшься аки сапожник. Если последнее совершалось мной осознанно, то первое и второе выбешивало своей неожиданностью. Постоянно происходило что-то новое, приходилось придумывать такие позы при повороте своего тела, что змеи бы меня приняли за своего сородича. Такой же зеленый и вертлявый. Победив очередного врага на пути к сокровищу, я отпраздновал победу лежанием.