– как назовешь ребеночка то – перевел диалог на более приятные темы Тимофей
– ежли доча будет, не знаю еще, а если сын, так же Александром.
– ну Ляксандр Ляксандрыч, хорошо звучит, сказал Тимофей, улыбаясь и отряхивая руки. Мужчины, улыбаясь пошли вслед за вереницей людей, двигающихся к залитому солнцем пригорку, на котором стояли дома. Ощущение счастья и безмятежности стало таким ярким, что, всхлипнув Борис проснулся и задыхаясь, как будто не дышал весь сон, ощутил, что в бороду стекают две соленые дорожки из глаз. В пещере было темно, очаг едва теплился, во тьме слышалось прерывистое дыхание людей. Борис с трудом разогнул совершенно затекшую ногу и уставился в потолок приходя в себя. Пытаясь понять, что же так его тронуло в этом сне, что он плакал, он незаметно опять уснул, на этот раз уже без сновидений.
Первое время в их убежище, Борис смутно запомнил. Сваренная похлебка, котел которой варили по мере того, как прежний опустошался. Жесткий лежак, казавшийся лучше всех матрасов и постелей, которые он видел в жизни, темнота, прерывавшаяся бликами от очага и забытье, вязкое, которое не отпускает из своих объятий. Кромхильд, из глубины земляной пещеры притащил скрутку шкур, которые хоть и пованивали тленом, но под ними было тепло, да и кругляши лежака они немного смягчали. Он же показал всем дырку в земляном полу, которая была отхожим местом, обложенную камнями и оборудованную заглушкой из глины и травы, для того чтобы не сильно воняло. Причиной очередного пробуждения Бориса была как раз потребность посетить туалет, по серьезному поводу, громкое бурчание и ощущение кирпича в кишках, об этом говорили недвусмысленно. Встав с лежака, он обнаружил, что все кроме купца с сыном и Десса бодрствуют, сидя возле очага, не было так же и Витька. Кирпич в кишках рвался наружу, а Борис, уже направившийся к дырке, был остановлен Кромхильдом.
– так, если срать хочешь, то давай на улицу, пока еще возможно, нечего тут вонь лишнюю разводить.
Борис кивнул и прошел на выход, открыть дверь убежища оказалось не так-то легко. Снег не пускал и пришлось немного напрячься. Прищурившись от света, Борис закрыл дверь и вдохнул морозный воздух. На сколько хватало взгляда везде был снег, он шел густой занавесью с седого неба, он хрустел под ногами, сугроб начинался в двух шагах от двери и достигал середины бедер, по бокам же, наплывы снега, который сдувало с крыши их убежища и вовсе достигали высоты его роста. По сугробу с левой стороны были видны следы, которые очень быстро снег заметал, как будто карабкался человек. Подумав, что гадить перед дверью будет не очень, Борис начал карабкаться по следам. Картина, которую он там увидел заставила его неловко замереть. Грязный Витек, который выглядел как персонажи картин Босха вытирал руки и тихонько хихикал. Отросшие волосы, слипшиеся в сальные колтуны, грязные разводы на острых скулах и белоснежные, сделанные хорошими стоматологами, зубы. При этом сидел он в утоптанной лунке из снега, а штаны были накинуты на плечи.
– о,