Честно говоря, я достал это барахло, чтобы продать бинокль. Скоро 8 марта, а у меня с деньгами голяк. Стипендию дадут только десятого, у родителей не перехватишь. Даже подарок Агате купить не на что. Но без подарка к Агате идти нельзя, она девушка капризная. Это и понятно, с такой обалденной фигурой имеет право капризничать. Думал я, где взять денег и тут меня осенило. Бинокль, конечно, старенький, но в интернете за него можно выручить тысяч пять. Глядишь, и остальную рухлядь удастся сбагрить, хоть по тысчонке. Те же монетки коллекционеры с руками оторвут. Да хоть бы и по сто рублей, все пригодится. Только не надо думать, что я гнида и мне плевать на память… Прадед давно умер, а сундук этот уже лет пять никто не доставал. Не только мне, всем в нашей семье плевать на память.
Короче я разложил на две кучки: что точно купят, а что вряд ли. Сфоткал, проставил цены, загрузил. Жду, пока покупатели набегут. От нечего делать присмотрелся к тряпке на дне сундучка. Оказалось, это не просто обрывок материи, а короткая накидка с завязками. Сразу представил, как какой-нибудь тевтонский рыцарь набрасывал ее поверх доспехов, и багровое полотнище развевалось на ветру, внушая ужас врагам. Да, с тех пор плащ полинял и выцвел, кое-где протерся до дыр, но по краю ворота еще можно разглядеть витиеватую вышивку, а на концах завязок сохранились бронзовые колпачки с тиснением. Правда мне даже в лупу не удалось разглядеть, что там изображено – то ли топор, то ли готическая буква. Непростая вещица! Пожалуй, за нее можно содрать даже больше, чем за бинокль. Историческая редкость, в интернете полно придурков, которые наряжаются в доспехи из консервных банок и устраивают турниры. Им такую штуку впарить можно за большие деньги. За двадцать тысяч, например, или даже за тридцать. Нет, тут я хватил, за тридцать не возьмут. Но нужно ставить цену побольше, пусть торгуются. Да за сколько бы ни взяли – отдам. Это же сразу не только подарок для Агаты, но и ресторан, и шампанское, и кто знает, чем закончится вечер…
Прадед, наверное, и не догадывался, какое это сокровище. Подобрал накидку в руинах немецкого домика, разрушенного точным попаданием снаряда. Завернул трофеи, чтобы не гремели в сундучке. Хорошо, что правнук оказался умнее. Распознал истинную ценность. Да, когда-то плащ был темно-красным, но теперь бледный, как зимний рассвет. Я пару раз встряхнул его, выбивая пыль, а потом небрежным жестом набросил на плечи и завязал тесемки. Посмотрел в зеркало и обомлел.
Я не отражался в зеркале. Комната вся видна – кровать, угол стола, книжные полки, цветок на подоконнике… А меня нет. Вообще нет. Сбросил я плащ – и сразу проявился в зеркале. Вот он я, стою с отвисшей челюстью и линялой тряпкой в руках. Я в панике бросил накидку на пол и убежал на кухню. Глотнул кефира холодного, бутылку приложил к виску, чтобы унять бешеный пульс. Потом вернулся в комнату, взял эту тетрадку и начал писать, чтобы привести мысли в порядок. Но самое главное написать страшно…
Это что же получается…
Плащ-невидимка?
Вот пишу эти слова, и руки дрожат. Нужно попробовать снова, но не могу заставить себя прикоснуться к накидке. Убеждаю себя, что, скорее всего, ничего не произойдет, мне просто померещилось.
Но что, если я опять исчезну?
Не может быть, чтобы плащ-невидимка существовал в реальности, ведь правда?
Неужели я схожу с ума?
Сегодня утром, на свежую голову, я решился. Нужно просто набросить плащ на плечи, подойти к зеркалу и увидеть свое отражение. Так я и сделал. И опять исчез. Не видно ни меня, ни проклятой накидки – только комната. Второй раз выглядело уже не так страшно, но я задумался: а что если это просто обман зрения? Я поверил в невидимость и потому мозг не воспринимает мое отражение. Бредит, вот и глазам команду дает: не фиксировать.
Я решил проверить на ком-нибудь еще. Как был, в одних трусах и в накидке, вышел на лестницу. Спустился до второго этажа, повстречал старушку. Поздоровался. Видели бы вы, как она отпрыгнула! Будто молодая газель. Кошелку уронила, свекла с длинным кривым хвостом поскакала по ступенькам вниз, напоминая огромную крысу. Бабка озиралась по сторонам, крестилась истово, приговаривала: «Свят, свят, свят!» Испугалась. Значит, не видела меня. Но эта старуха – слепая, как крот. Не самый лучший кандидат для проверки.
Я вышел из подъезда, сразу замерз – вся эта невидимость ничуть не защищает от холода. Ну, что делать, придется потерпеть. У соседнего подъезда курили хулиганы. Вроде все местные, примелькавшиеся, но один – рыжий, долговязый, – не с нашего района. Слепил снежок, прицелился и метнул прямо в ржавые вихры.
– Эй! Сука… Кто это сделал? –