пока нательно до размера бри грудь созревала стянута бинтами
стремясь душой от перекрестья их под звездопады острова сокровищ
там опирался кто-то о костыль ночного неба жаждя мук и кровищ
цеплялся взгляд за частоколы глав прицелы сбиты у пиратской своры
подмочен порох зажила-была коЛенка Джима до отпавших корок
смотрела в точку и сейчас смотрю растя героев персоналий книжных
на лодках блюдец ободках кастрюль в пространствах кухонь
по домам парижным
на грязных складнях городских бистро покатых лестниц визави – ступеней
когда и мной забыто Рождество когда и мною зря потрачен пфеннинг
на Дрездена уютных площадях в рядах безделиц сувенирной масти
где ротозеи время не щадят мне Рим не дальше чем пакетный пластик
снимаемый с бестселлера ЭКСМО с книжонки обещающей причуды
никто не чуток: Амстердама смог и не сравнить увиденное
с чудом открытий детских вне библиотек вдыхая пыль я втягивала воздух
иных времен нося одежды «те» … сражаясь и любя согласно росту…
после тоски с антрактами
Christine объявленный долог антракт
жду поворота событий с авансцены не уходя
время тоски затянуто платье сменяет фрак
роза в подвздошье вколота траги-комедиант
их подносили гроздьями сыпали под каблук
вытоптаны нечетные собраны что целы
на лепестках уроненных оттиски росных лун
в долгой тоске с антрактами острым шипом ценны
со стороны неволится истины долгий взгляд
ей выбирать условное между тобой и мной
Christine представший Призраком
вслух называет зря имя – его бесправие
тайной грешит земной
имя твое желание имя моя краса
но оборот прелестницы маленьким локотком:
Призрак! пою в два голоса сомкнутым небесам
люстрами потолочными луны сменив легко
пальцы: шипов отметины чувство: на перстне кровь
кажется или слезное мысли быстрей: my mind
Christine душа распахнута нежный девичий профиль
в новом мгновенье Призраком грацию рук ломает
не оставляет музыка призрачны и равны
Время глаза закрывшее словно лишилось чувств
сладкое послевкусие губ доминантных: «мы»
после тоски с антрактами крови живой хочу…
себе
разучишься мечтать когда-нибудь
и в силу возраста и в силу обстоятельств
и удивишься сосчитав те дни
в которых не случалось умирать
когда текла утяжеляя ртуть
в людском потоке личных обязательств
свободы – блажь то увязая в нем
то сделав шаг остепеняя стать
когда-нибудь научишься жить без
не привлекая даже мир комарный
гурманству их не обещая пира
горячей крови в перекрестьях вен
уйдут моря ее за волнорез
оставят