Любить – то значит жить касанием,
И значит быть убитым мигом.
Покой и безмятежность сотворения,
Их выбрал мир, но мы отвергли их.
Ведь человек живёт страданием,
И рад он быть растерзанным другим.
Чем выше боль, тем радостней улыбка,
И твой черед ударить и убить,
Но только тот и любит, что касанием,
Решает мир дарить, чем на двое разбить.
Гнев
Злиться, впадать в отчаяние
И срываться вновь.
Все это жизнь,
Но я лишь в ней актер.
Каков сюжет? Узнаем на картине.
Ах, драма, в ней я званный гость.
Занавес, воздушным светом
Полнится сцена,
Там и тут,
Покой отринув выступают
Важные герои,
Те, кто были за себя,
Но будут в миг за нас,
И не желая боли,
Расплатятся по всем счетам.
Что видим?
Истина размыта,
В ней грани каждому свои,
И для кого-то истина —
Лишь лжи надменный лик.
Кто нас любил,
Возненавидеть был бы рад,
Но этот счёт со жизнью
Списать не каждый сможет
В выпавший ему на долю час.
Кто лжет,
Тот тем пренебрегает,
Кто смыслит ему доверять,
И пользуясь открытым расположением
Тот нож вонзает посильней
Чтобы с улыбкой этой,
Кривой, безбожной,
Шагать от трупа восвояси.
Когда бы было правосудие,
Тогда, быть может, на этом месте
Раскрылся заговор,
Открылась правда,
А пока…
Зло в равной доле
Соседствует с добром
И им считаться суждено,
Пока седою головой,
Любитель, человек иль автор
Не доберется до права дела,
Пока на чаши праведных весов
Не ляжет перевесом благородство
Духа, но не кровей,
Воспитанных в пороке.
Сегодня
Сегодня – прекрасное слово.
Мы ловим моменты сейчас, да и только,
Боимся, пугаемся, думаем что-то,
Что даже не быть может, да и только
Печальные мысли доносит до мозга,
Упрямо вещающего, как передачу,
Что нужно стратегию знать,
Иметь план, на пути,
Что не виден нам дальше своего носа,
Ведь в жизни слепцы – это люди и только
Дышать мы вольны полной грудью мгновения,
Где были тогда, где забылись в ответе.
Я в жизни искушённый сухофрукт,
Увидеть, повидать, пощупать,
Попробовать, узнать успел не мало.
Предательство и ложь —
На этом щуку съел,
Любовь, коварство и обида,
Забавницы судьбы, да вот, не хило,
Те били в шею и готовы были,
Чтоб дух ты испустил, но все же выжил.
И верности безверие мое.
Его