– Я говорила ему, Ваня, не лезь туда к ней! Папа придет, сам разберется, а пока ванну запрем! И что… так они же взрослыми себя считают! Я шваброй ее еле отбила от него, думала, хребет ей сломаю, а ей ничего. Тварь эта облезлая опять к балкону метнулась и в окно. Это бешенство, что ли, какое-то?
Ване становилось хуже, лицо его превращалось в восковую маску, а на худой шее тонкими фиолетовыми ниточками проступили вздутые вены. Немка проигнорировала вопрос.
– Ребенка увозим в хирургию. Вам соблюдать осторожность! Окна, двери не открывать! Вызов в живодерку мы отправили, скоро они к вам приедут, – она подняла голову и посмотрела на годовалого карапуза. – Девочки, проверьте балкон на всякий случай. Датчики движения и тепловизоры у вас есть.
Мы направились к балкону, понимая опасения нашей строгой начальницы. Стоило проверить, где эта тварь.
Заглянув через окно, мы увидели на полу балкона кровь, слизь и остатки шерсти. Включили сканеры, замерли на несколько секунд, не отрывая взгляда от датчиков, – аппаратура ничего не показывала: ни движений, ни тепла.
Кровавый след тянулся до открытой балконной створки, но не обрывался вниз, а вопреки закону гравитации тянулся вверх по стеклу. Как это возможно? Мы молча переглянулись.
– По приборам все чисто! – крикнула напарница и обернулась на Немку.
Та устало махнула нам рукой. Врачи бережно переложили подростка на носилки. Он очнулся и, с усилием вытянув тонкую шею, простонал:
– Мама, я не хочу ехать… я не поеду… я сбегу, сбегу, если ты…
В тот же миг опять испуганно запищал годовалый малыш, цепляясь изо всех сил за материнскую шею. Она же, следуя за носилками, целовала восковой лоб истерзанного сына и шептала:
– Ванечка, надо… надо ехать, Ванечка. У папы выпускная карта, он приедет к тебе… вечером приедет…
Немка уже было протянула руку, чтобы отстранить ее от подростка, но женщина уверенным движением отодвинула от себя врача. И та отступила, видимо, не могла, не имела морального права разорвать прощальные объятия матери и дитя. Как скоро они увидятся? И увидятся ли?
Лишь тихо произнесла, обернувшись у порога к несчастной:
– Все комнаты залейте антисептиками, и сами… У вас второй еще. Не заразите.
Бригада вышла в подъезд, стены которого из нежно-розового окрасились в лиловый, – наступали сумерки. Мы с рыжей девушкой замыкали колонну врачей с носилками. Поглядывая через лестничные проемы на верхние этажи, мы сверялись с показаниями приборов. Они молчали: ни тепла, ни движения не было на этажах. Но мы продолжали поднимать головы вверх, отчего-то не доверяя датчикам, а надеясь на собственные глаза.
Мысли мои упрямо возвращалась к следам на балконном окне.
В полной тишине мы грузились в медкар. Врачи подключили аппараты и капельницы к подростку, который, казалось, потерял сознание или просто крепко спал. А я в это время смотрела в окно и считала этажи в поисках балкона с кровавым следом. Найдя страшную