В начале XIX века германской угрозы в Европе не существовало. Следовательно, не имелось и прямой необходимости в союзе между Францией и Россией. Британские острова территориально находились в стороне от континента, и у России не было надобности объединяться с кем бы то ни было, а тем более с Францией против Англии. Наоборот, все пять великих европейских держав в первую очередь боролись в то время за преобладание и влияние в немецких землях. И самой реальной тогда, что подтвердила история, была угроза французской гегемонии в Германии, а это – центр континента, поэтому речь шла о будущем Европы.
Если проанализировать состав всех коалиций, то станет ясно, что, помимо бессменного «банкира» союзников – Англии, их участниками (правда, с периодическим выбыванием) являлись Австрия, Пруссия, Россия, то есть «альянс фланговых государств против центра». Главная проблема заключалась в обилии мелких немецких государственных образований, которые потенциально легко могли стать жертвой Франции. Эта постоянно возраставшая угроза в глазах государственных деятелей того времени персонифицировалась с именем Наполеона. Очень интересно в этом смысле описание ситуации одним из самых известных тогда отечественных литераторов, П. А. Вяземским: «Гнетущее давление наполеоновского режима чувствовалось во всех уголках Европы. Кто не жил в эту эпоху, тот знать не может и догадаться, как душно было жить в это время. Судьба каждого государства, почти каждого лица более или менее, так или иначе, не сегодня, так завтра, зависела от прихотей тюильрийского кабинета или боевых распоряжений наполеоновской Главной квартиры. Все жили, как под страхом землетрясения или извержения огнедышащей горы. Никто не мог ни действовать, ни дышать свободно». Именно поэтому в это время и возникали антинаполеоновские коалиции, несмотря на колебания европейских правителей, порождаемые боязнью мощи французской военной машины.
Поначалу Александр I симпатизировал Наполеону. Но чем дальше, тем все больше и явственнее вырисовывалась опасная перспектива и прямая угроза для России в деятельности первого консула. Уже в частном письме к Ф. Лагарпу 7 июля 1803 года русский монарх критически оценивал провозглашение Наполеона пожизненным консулом, и было очевидно, что он потерял иллюзии по отношению к нему. Вот цитаты из этого письма: «пелена спала с глаз», по его мнению, Бонапарт имел уникальную возможность работать «для счастья и славы родины и быть верным конституции, которой он сам присягал», а «вместо этого он предпочел подражать европейским дворам, во всем насилуя конституцию своей страны». Поэтому Александр видит теперь в нем «одного