– Не, мать в порядке. Я к Наташке смотаться хочу. В кино позову или еще куда. Вот, нашел в шкафу. – Жека распахнул пуховик, демонстрируя белоснежную рубашку и яркий галстук. – С выпускного осталось. Как? Норм?
Друг равнодушно кивнул.
– Ты машину-то дашь? – напомнил Жека.
– А. Щас, погоди.
Мишаня отступил в прихожую и начал шлепать ладонью по штанам и курткам, громоздившимся на вешалке.
– Я к ней красиво подкатить хочу! На тачке, при параде, чтоб все дела. Может вечером в город съездим. Говорят, в торговике уже елку поставили, огоньки кругом, романтика. Свожу ее, пусть пофоткается, девчонки такое любят.
– Угу. А что за Наташка-то?
– Синицына.
Мишаня резко развернулся и посмотрел на друга со смесью досады и раздражения.
– Да ты задолбал, мужик! Она ж тебя два года динамит! Ты сам-то не заколебался? – Ключи лежали на полке, Мишаня увидел их и протянул другу. – На! Только никуда с тобой Наташка не поедет. Ты же знаешь, она студентика своего ждет.
– Все! Отождалась! – сунул Жека ключи в карман. – Бросил он ее.
– Да ну? Откуда знаешь?
– Мать как раз в магазине была, когда он ей позвонил. Говорит, Наташка его такими словами послала, что ни каждый урка знает, а кольцом, что он подарил, из окна в сугроб запустила.
– О как…
– Вот я и подумал. – Жека широким жестом поправил галстук. – Подъеду. Утешу!
– А, ну давай. Ты только это, машину-то…
– Да заправлю, не боись.
Над поселком сияло редкое для декабря солнце. Утопавшие в снегу домишки выстроились вдоль дороги и нарядно поблескивали стеклами окон. Машина резво бежала по укатанной грунтовке, дворники дружно сметали снежинки, привязанная к зеркалу елочка-освежитель раскачивалась и пританцовывала. Жека выкрутил громкость магнитолы на максимум, приоткрыл окно и вместе с зимним ветром начал подпевать иностранной песне: «У-у-на-на». В конце улицы он прибавил скорость, чтобы, выскочив из-за угла, лихо развернуться под окнами Наташки.
Но он ударил по тормозам раньше, чем планировал. На парковке перед магазином, где работала девушка, стояла черная «Тойота». Жека знал чья это машина. Ее хозяин появился в поселке три года назад, построил дом, как на картинке в журнале, и стал приезжать из города на выходные. С чьей-то легкой руки его прозвали Крокодилом. Может, из-за кривых зубов, а может, из-за любви к кожаной одежде. Или за то, что он завораживал местных девушек разговорами о роскошной жизни, а потом увлекал потерявшую бдительность жертву в свой особняк.
Крокодил давно вертелся вокруг Наташи, осыпал комплиментами, приглашал покататься, а она лишь смеялась и отвечала, что обручена. Но теперь, когда жених вышел из игры, он появился снова.
Жека досадливо чертыхнулся, коря себя за нерасторопность. В кармане зажужжал телефон – звонил Мишаня.
– Ты это, – деловым тоном напомнил он, – если будешь Наташку в машине утешать, то сиденья не опускай, потом