Но и это был ещё не конец, а только первая часть выступления. С поклоном индус пригласил на сцену Юру, и они вдвоём принялись заново творить вселенную с помощью ритма. Своими большими ладонями мой друг яростно молотил по белой коже бубна. Крохотные пальчики индуса порхали над струнами, как бешеные светлячки. Это был настоящий исконный мухоморный арийский рок-н-ролл.
Моя спутница по музыкальному трипу широко открыла глаза и прошептала: хочу танцевать. Легко вскочила на ноги и закружилась вокруг своей оси на кончике большого пальца. Её руки мелькали над головой с такой скоростью, что можно было насчитать не менее четырёх, а спина выгибалась, как парус в бурю. Когда я в детстве смотрел по телевизору “Лебединое озеро”, меня интересовал вопрос: почему балерины не падают? И вот прилетел ответ – вместе с магическим ветром, который защищал танцовщицу от пошлого земного тяготения.
Её бёдра вдруг развернулись веером, и танец, утратив сходство с классическим балетом, превратился в какое-то камлание. По-хулигански высунув язык, она поставила ногу мне на грудь, словно я был безжизненным чучелом, бутафорией для шаманского ритуала. Голая пятка ввинтилась в моё солнечное сплетение, не давая вздохнуть. Устрашающая женская сущность раскачивалась надо мной, и только сейчас я разглядел гирлянду черепов на её шарфике из кашмирского шёлка.
Юра, старый рок-н-ролльщик, держал ритм идеально. Индус запиливал какие-то невероятные рифы. Нога на моей груди то усиливала, то ослабляла нажатие, приучая дышать в такт её движениям. Никогда ещё не приходилось мне танцевать в горизонтальном положении, я даже не думал, что такое возможно. Но, как только перестаёшь думать, возможностей становится неизмеримо больше. Наш контакт был полным, слияние тел гармоничным, страдание – подлинным, аплодисменты публики – заслуженными. Когда всё закончилось, я чувствовал себя выжатым лимоном, пустым кокосом, шкуркой киви. Моя партнёрша протянула мне руку, помогая встать.
– Прости. Я не очень тебя помяла?
– Что ты! Это был божественный массаж чакр.
Я приобнял её за талию, она склонила голову ко мне на плечо и сказала:
– Познакомься. Мой муж.
На пороге топтался, не желая разуваться, высокий бородатый викинг с пенковой трубкой в зубах и пивным животиком. Его появление не было обломом – скорее примером непознаваемости женской души. Тем более, что внешность обманчива. Викинг оказался евреем и эрудитом.
– Иосиф, – представился он и, узнав, что имеет дело с писателем, тут же угостил литературным анекдотом.
– В первой пьесе, написанной по-латышски в конце XVIII века, есть персонаж еврейской национальности. Разумеется, он держит кабак. Главный герой, напившись в кабаке, блюёт на улице с жалобным криком “jabionnamat!”. Мне кажется, мало какая литература может похвастать таким высоким стартом.
Иосиф хотел подбросить