Она узнала эмблемы Кирилийской империи в виде серебряного тигра.
«Помогите, – закричала она на кемейранском языке. – Пожалуйста, помогите!»
Они посмотрели на нее и рассмеялись.
Линн ничего не ответила.
Егерь еще мгновение наблюдал за ней, затем пересек комнату. Он порылся в ящиках и мгновение спустя положил рядом с ней свернутую одежду и кожаные ботинки.
– Одевайся. Мы скоро двинемся.
Двинемся? Он уже просил ее двигаться, когда не прошло и часа с тех пор, как ее ранили? Линн нахмурилась, глядя на него, но затем собрала остатки своего достоинства и выпрямилась.
– Каков твой план?
Он вытащил из-за пояса связку ключей и отпер окно в углу кабинета. Металлические решетчатые ставни с грохотом ударились о стены. Ворвался холодный ветер, разбросал бумаги на дубовом столе и зашевелил тонкую льняную рубашку Линн.
Свеча погасла, погрузив их в темноту.
Стоя на подоконнике, окутанный ночью, егерь выглядел так, словно был отлит из жидкого серебра и теней.
– Мой план, – сказал он, – состоит в том, чтобы выбросить нас из этого окна, учитывая, что ты так хорошо прыгаешь с высоких мест.
Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он не шутит. Линн разинула рот.
– Ты имперский стражник, – подчеркнула она. – Наверняка у тебя есть другие способы побега? – Она взмахнула ладонью. – Может быть, главные ворота?
– Я такой же пленник здесь, как и ты, – ответил он. – Императрица и мой капитан послали меня сюда вместо ссылки. Неповиновение прямым приказам императрицы карается смертью. Все хуже, чем было бы, если бы я дезертировал. – Он вскинул голову, и его взгляд стал острее. – Вот почему я здесь, с тобой.
Линн внимательно наблюдала за ним. Она не доверяла ему настолько, чтобы привести его к Ане, но ей действительно нужно было, чтобы он сбежал из этой жалкой тюрьмы.
Ее решению помогло то, что он был исключительно искусен в бою. И что у него могут быть сведения о передвижениях войск и планах Морганьи.
Она соскользнула с его стола, проверяя равновесие. Ее рана предупреждала ее едва уловимыми импульсами боли, но она проигнорировала их и захромала к открытому окну.
Зимний ветерок налетел на нее, холод обжег щеки и принес с собой запах снега и темноты. Линн вздрогнула, но наклонилась вперед. Навстречу его объятиям. «Моя стихия», – подумала она, и, когда снова открыла глаза, мир стал движением воздуха, едва уловимым изменением потоков и сквозняков, пока они кружились в бесконечном танце.
«Я невидимка и тени».
– Идем, – сказала она.
Ночь поглотила их, когда они забрались на подоконник, и звезды развернулись над головой Линн в калейдоскопе серебра. Она глубоко вдохнула, на мгновение очарованная их тихой магией и вездесущим сиянием, светом других миров, мерцающим сквозь ткань неба.
В ее голове промелькнула история – та, которую ей рассказала