– Отъедем? – предложил хозяин машины и уже теперь Наташи.
Давид, молча принявший поражение после поведения отвернувшейся любви, покорно пригнулся, чтобы разместиться на переднем сидении.
– Слушай сюда, студентик, – нагло продолжил говорить столичный милиционер, – любовь прошла, завяли твои зеленые помидоры. Чтобы я тебя близко не видел рядом с ней. А если не понимаешь, то гляди сюда.
Резким движением он выудил из грудного кармана на рубашке Давида целлофановый мешочек с серым порошком.
– Вот этого достаточно, чтобы ты укатил далеко отсюда лет на семь. Или наркоши за этот же мешочек обломают все тебе ручки, чтобы ты больше не махал ими.
– Это не мое, это Вы сами мне подсунули, – что-то оправдывающее стал лепетать испуганный Давид, то хватая себя за пустой карман рубашки, то показывая свои открытые ладони.
– Пошел вон, – удовлетворенный развернувшейся сценой, цыкнул опытный мужчина на растерянного юношу.
В тот день первый раз Давид серьезно напился водкой, до тошноты.
Потом уже через много лет, анализируя явления в его жизни, он сопоставил тот факт, что перед всеми крупными потрясениями один и тот же сон предшествовал этим событиям. Предвестник неизбежного цикла потерь и изменений в его предназначенной наверху судьбе. В скрытом от него, уже определенном круге жизни.
Как он, охваченный неожиданным параличом, стоит обездвижено посреди ринга, видит силуэт неопределенного соперника, наблюдает смазанную картинку наполненного зала, а в ушах только гул и женский неразличимый шепот, отчетливо произносящий только одно слово: «Безмолвие».
Какая-то родная, но потерянная и в то же время неосознанная природа звуков, касаний обволакивала его.
Первый раз такой сон ему приснился перед новостью о трагедии с Динго, второй раз перед расставанием с Натальей. А потом во взрослой жизни уже нередко приходил это сон.
Сам он сблизился с этим Безмолвием, только уже дал название. Большое – это когда касалось вечных ценностей Жизни, таких, как: любовь, дружба, Малое же – непостоянных, вроде работы, денег.
Ну а пока же, враз погрустневшему надолго, Давиду трудно было находиться в одних аудиториях с бывшей и потерянной любовью. Чтобы отвлечься, он сильно погрузился в учебу. Вскоре он стал лучшим студентом на курсе, и преподаватели начали активно привлекать его в свои проекты, как учебные, так и мелкие деловые. Благодаря протекции преподавателя, обратившегося к бывшему своему студенту, но уже успешному