свежести; woebegone – удрученный, горестный /о виде человека/; woe – горе, печаль; dress – платье, одежда)
. His hollow wrinkled cheeks (его впалые морщинистые щеки;
hollow – пустой; впалый, ввалившийся; to wrinkle – морщить/ся/, покрывать/ся/ морщинами, складками; wrinkle – морщина; складка)
, his scanty grizzled hair (редкие седые волосы;
scanty – скудный, недостаточный; to grizzle – делать/ся/ серым; седеть; grizzle – серый цвет; седина)
, his dry yellow skin (сухая желтая кожа)
, tell their own tale of past sorrow or suffering (красноречиво свидетельствуют: «рассказывают свою собственную историю» о пережитом горе или страдании;
tale – рассказ; история; past – прошлый, былой; sorrow – горе, печаль, скорбь; suffering – страдание, мука; to suffer – страдать)
. There is an ominous frown on his eyebrows (его брови угрюмо сдвинуты;
ominous – зловещий, угрожающий; frown – сдвинутые, насупленные брови; хмурый, недовольный вид; eye – глаз; brow – бровь)
– there is a painful nervous contraction on the side of his mouth (мучительное нервное сокращение на половине рта = рот перекошен от какого-то тягостного переживания;
painful – болезненный; мучительный, тягостный; pain – боль; contraction – сокращение, сжатие)
. I hear him breathing convulsively when I first look in (я слышу, как он судорожно дышит, когда впервые заглядываю внутрь /конюшни/)
; he shudders and sighs in his sleep (он вздрагивает и вздыхает во сне)
. It is not a pleasant sight to see (это неприятное зрелище, чтобы видеть = на это зрелище неприятно смотреть)
, and I turn round instinctively to the bright sunlight in the yard (и я инстинктивно поворачиваюсь к яркому солнечному свету во дворе;
to turn round – оборачиваться; поворачиваться; round – вокруг, кругом)
. My wife turns me back again in the direction of the stable door (моя жена опять поворачивает меня обратно /по направлению/ к двери конюшни).
“Wait!” she says (подожди! – говорит она; to wait – ждать, ожидать). “Wait! he may do it again (подожди! он может сделать это снова).”
A worn, withered, woebegone man in a hostler’s dress. His hollow wrinkled cheeks, his scanty grizzled hair, his dry yellow skin, tell their own tale of past sorrow or suffering. There is an ominous frown on his eyebrows – there is a painful nervous contraction on the side of his mouth. I hear him breathing convulsively when I first look in; he shudders and sighs in his sleep. It is not a pleasant sight to see, and I turn round instinctively to the bright sunlight in the yard. My wife turns me back again in the direction of the stable door.
“Wait!” she says. “Wait! he may do it again.”
“Do what again (сделать что снова)?”
“He was talking in his sleep, Percy, when I first looked in (он говорил во сне, Перси, когда я заглянула в первый раз). He was dreaming some dreadful dream (ему снился какой-то страшный сон; to dream – видеть сон; видеть во сне; dread – /благоговейный/ страх; ужас; dream – сон, сновидение). Hush! he’s beginning again (тише! он начинает опять; hush – тишина, молчание; тише!, тс!).”
I look and listen (я смотрю и слушаю). The man stirs on his miserable bed (человек ворочается на своем жалком ложе; miserable – жалкий; убогий, скверный; bed – кровать, постель; ложе). The man speaks in a quick, fierce whisper through his clinched teeth (он говорит быстрым, горячим шепотом сквозь стиснутые зубы; fierce – свирепый, лютый; горячий, пылкий; to clinch – заклепывать, закреплять скобой; захватить противника /в боксе/; clinch – зажим; скоба). “Wake up! Wake up, there! Murder (проснитесь! проснитесь же! убийство; to wake – просыпаться; будить)!”
There is an interval of silence (наступает минута тишины; interval – промежуток времени; интервал, пауза; silence – тишина; молчание). He moves one lean arm slowly until it rests over his throat (он медленно поднимает одну тощую руку, пока она не ложится на его горло; to move – /пере/двигать/ся/; шевелить/ся/; lean – худой, тощий; to rest – отдыхать; лежать, покоиться; класть, прислонять); he shudders, and turns on his straw (он вздрагивает и поворачивается /на бок/ на соломе); he raises his arm from his throat (он отнимает руку от горла; to raise – поднимать), and feebly stretches it out (и слабо протягивает ее = роняет; to stretch – растягивать/ся/; тянуть/ся); his hand clutches at the straw on the side toward which he has turned (его рука вцепляется в солому с того боку, на который он повернулся; to clutch – схватиться; сжать, стиснуть); he seems to fancy that he is grasping
