С веранды, облокотившись на перила, за ними наблюдала высокая женщина в джинсах и серой футболке. Густая рваная челка, черная, блестящая, с левой стороны заканчивающаяся над бровью, справа опускающаяся на глаз, выглядывающий из-за прядей, как речная птица из высокой травы. Бледные губы; длинные музыкальные пальцы. На правой руке рядом с обручальным кольцом – перстень с непрозрачным темно-зеленым камнем. Про нее Кристина не упоминала. Сергей решил, что это случайная гостья. Фрагмент пазла, попавший сюда из другой коробки.
Богун подошел сам. Обстоятельно представился. Нанизывал каждое слово, точно ребенок – цветные колечки на пирамидку, и увенчал его основательным: «водитель-экспедитор». Он выглядел моложе и симпатичнее, чем на паспортном снимке. Своего налобного штрихкода, Григорий, по счастью, где-то лишился. Он был в резиновых перчатках и стащил правую, прежде чем протянуть ему руку. На тыльной стороне пальцев Бабкин заметил мелкие частые шрамы.
Варвару Сергей успел представить косолапой тетехой с мышиным пучком на затылке и был удивлен, когда на него накинулась довольно вульгарная долговязая девица с тонкими губами и розовыми волосами. Была она вся острая, длинная, ломкая, а обряжена в какие-то оборочки и рюши.
Спустя некоторое время оказалось, что он пропустил еще одного участника воскресного обеда. Сверху к нему обратилась хрупкая старушка с седой косой, скульптурно уложенной вокруг головы. Старушка куталась в павловопосадский платок, расписанный цветами, и выглядела в нем как пожилая итальянская синьора, с удовольствием играющая в русски народны сувениры: матрешка уже лежит в чемодане, водка будет куплена в дьюти-фри.
– Это тетушка наша, – объяснила позже Кристина. – Вернее, папина. Сестра его мамы.
Тетя Люся скрасила Бабкину унылый обед. Он отвык от подобных сборищ и вообще не очень понимал, зачем они требуются. Сам он лучше повалялся бы на диване и посмотрел последний «Форсаж». Умных или просто интересных разговоров здесь не велось. Если кто и шутил, так только глава семьи, и юмор этот, по мнению Бабкина, отдавал казармой. Он не мог отделаться от ощущения, что в воздухе разлито напряжение. Может быть, источником его была молчаливая женщина с бледными губами? Сергей подумал об этом вскользь. Ему не было никакого дела до сложных взаимоотношений членов семейства Харламовых.
Он наблюдал за Богуном. Делал то, что предписано. Выполнял свою работу – вернее, пытался выполнять.
И чем упорнее пытался, тем явственнее понимал, что застрял здесь надолго.
Сергей открыл дверь своим ключом, зажег свет. Прибежавшего Цыгана ласково потрепал по голове.
Пес не поскуливал приветственно, а только пытался сунуть седую морду ему под мышку.
– Спит хозяйка, да? – спросил Бабкин. – Ты поэтому такой молчаливый, пожиратель подметок и мячиков?
Пожиратель завилял