– Поверь, ты последний из людей, кому Алиса даст шанс взглянуть на себя в таком состоянии.
– Еще долго? – вскинув на Марьяну взгляд побитой собаки, спросил Стас.
– Скоро уже. Иди. Посиди в машине… Я позову.
Избавленный от необходимости слышать стоны и крики, Стас смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Мутная пелена, застилающая глаза немного прояснилась, но все равно удерживала мысли в границах одного вопроса – когда же это все закончится?
В машину он не пошел, завис во дворе, хоть и отдалился от дома, как можно дальше, к бане. Немигающим взором он уставился на входную дверь и замер. Мелькнула короткая мысль: плохо, что он не курит – нечем занять руки.
По его ощущениям прошло часа два, когда на крыльцо вышла Марьяна. Скрывая улыбку, она кивком поманила его в дом.
– Иди, глянь на сыночка.
На деревянных ногах он переступил порог комнаты. В прибранной, чисто застеленной кровати лежала Алиса, где-то у нее под боком приютился маленький сверток. Малыш не кричал и не шевелился, но Стас четко знал – с ребенком все в порядке. Стас опустился перед кроватью на колени, дотронулся ладонью до щеки Алисы.
– Мне очень жаль.
– Ты о чем? – напряглась Алиса. Глуповатая улыбка вмиг сползла с ее лица.
– Больше никаких детей.
– Я не понимаю…
– Я не позволю тебе мучаться еще раз.
За спиной негромко рассмеялась Марьяна.
– Глупец. Счастливее матери нет никого на свете. Ты думаешь, почему девки рожают и второго и третьего, а даст бог и четвертого? Боль – ничто, когда награда – вон, под мышкой сладко сопит. Нет сильней для женщины желания, как взять своего ребенка на руки.
– Ну что? Будем собираться? – и в, без того тесную, комнату втиснулся фельдшер.
– Куда? – отстраненно отозвался Стас, вдруг залипнув взглядом на крошечном розоватом личике. Ребенок вдруг несколько раз причмокнул сложенными бантиком губами и сморщил нос, словно ему не понравился голос фельдшера.
Марьяна подхватила ребенка с постели и уверенно сунула его в руки Стаса.
– Иди на кухню, я Алису соберу, – буркнула она и, подтолкнув его в спину, выпроводила из комнаты. Следом она выпихнула и фельдшера.
Стас не сводил взгляда с ребенка. Тот, повозившись в коконе из простыни, привыкая к новым ощущениям, опять замер. Даже через несколько слоев ткани Стас чувствовал тепло маленького тельца.
– Надо бы машину прогреть, – вмешался фельдшер в их зарождающуюся безмолвную связь. – Чем быстрее мы доставим роженицу в роддом, тем лучше.
– Это обязательно?
– Так положено. Мало ли какие осложнения могут обнаружиться? В больнице аппаратура, педиатры, лекарства…
– Ключи на столе. Будь другом, заведи сам, – прошептал Стас, и не думая двигаться с места. Ребенок опять завозился, коротко хныкнул, открыл глаза. Немного ошалелыми карими глазами из под припухших век внимательно посмотрел на своего папу. Вдруг нос его сморщился,