– Кто там? – спросила, вдруг осипшая, Таня.
– Девчонки, откройте, пожалуйста, – попросил страдающий юношеский голос за дверью.
– Леша, это ты что ли? Что случилось? – уже более твердым голосом спросила Таня.
– Да, я. У вас таблеточки левомицетинчика не найдется? Мучаюсь вот, в столовке съел чего-то не то, а лекарства нужного нет. У вас точно есть, у вас же аптечка. Спасите, бога ради.
Девчонки разом, также как испугались, засмеялись. Таня, включив свет и накинув халат, начала рыться в аптечке. Найдя нужную таблетку, она погасила свет и открыла дверь Леше.
– Вот дурной, напугал нас так, – Таня протянула ему две таблетки. – Выпей сразу и ложись. Все пройдет.
– Спасибо, – Леша совершенно с белым страдальческим лицом и непередаваемым выражением благодарности взял таблетки.
– Спокойной ночи, – сказала Таня и закрыла дверь. Девчонки прыснули со смеха. – Все, хватит, всем спать, – шепотом приказала Таня и легла под одеяло.
За окном все накрапывал дождик. Крупные капли, срываясь с откоса верхнего этажа, редкой дробью барабанили о железный скат окна их комнаты, разлетаясь на мелкие брызги.
Галя не могла заснуть, она лежала и думала о Коле, как они станут жить вместе, как у них родятся дети, и на кого они будут похожи, как счастливы они будут и как будут друг друга любить. С этими счастливыми мыслями и под аккомпанемент дроби она заснула, натянув одеяло до самого носа.
III
Новый 1982 год они встречали всей комнатой у них в общежитии. Все девочки пригласили своих парней. Ребята купили шампанского, а Светин Миша даже принес палку настоящего финского салями. Девчонки накрыли на стол. Еды приготовили море: соленые, маринованные огурцы и помидоры, грибы, вареная картошка и "главное блюдо этого сезона", как представила его Галя, занося большую тарелку в комнату, салат "селедка под шубой".
Со времени окончания первого курса Галя похудела и постройнела. Коле в глубине души не очень нравилось, что она меняется и все больше походит на настоящую бледную ленинградскую интеллектуалку. Она нравилась ему прежней, пухленькой румяной провинциалкой, которая еще год тому назад с непосредственностью и простотой целовала его на прощание, а потом легко взбегала по лестнице к себе на этаж. Теперь Галя стала одеваться в строгом стиле. Кое-какую одежду она шила сама, какую-то заказывала в ателье. Часть тех модных, но вычурных по ее мнению японских вещей, которые ей по большому блату у себя в Благовещенске покупали родители, она сдала в комиссионку. Создание образа анемичной петербурженки-ленинградки Гале давалось легко и органично. Поцелуи ее стали сдержанными, теперь она скорее позволяла себя целовать. Коля тоже изменился, он возмужал