– Матушка, прошу простить меня, но в час утренней молитвы твоей, когда трудилась я во дворе, в ворота кто-то настойчиво стучал. Страх овладел мной, я думала, что это кто-то из императорских гонцов пришёл забирать наши души. Потом я подумала, что это бездомный или заблудившийся философ. Странник этот до сих пор сидит на земле у ворот, никуда не отходит, ничего не просит…
– Впустить в монастырь. Накормить. Если необходимо – дать кров над головой на столько дней, сколько ему необходимо. Господь Всемогущий предупредил меня о душе, которая подойдёт к нашей обители. Отбрось, Мания, все переживания и беспокойства о легионерах, бездомных, ворах – перестань волноваться и не бойся ничего, ведь пока мы в монастыре и с нами Бог – ничего не страшно. Противоречия в твоей душе – враги веры, они не дают получить истинный ответ от Христа.
Дева поклонилась Гаянии и выбежала из зала: чёрная мантия послушницы зашелестела в воздухе и в тот же миг скрылась из виду.
Мания открыла ворота монастыря и добрым голосом обратилась к путнику:
– Кем бы ты ни был – добр ты к нам или зол, просим войти, приняв в дар нашу доброту и любовь к тебе, странствующий. Раздели с нами постную пищу сегодня и останься в стенах нашего дома. Всё, что есть у нас, – теперь твоё. Сам Бог привёл тебя к Святому Павлу. С тобой Бог. Входи же.
Странник отозвался. Голос его звучал тонко, словно дрожащая струна арфы.
ГЛАВА 2. РИПСИМИЯ
Рипсимия была хороша собой, казалось, что чудесней девушки в мире не сыскать: на её коже, цвета морской пены, проступал румянец, становясь более розовым от яркого солнечного света и смущения – она ощущала его каждый раз, когда на неё были направлены пристальные мужские взгляды. Полные и алые губы, словно самые сладкие греческие персики, свели бы с ума, наверное, дюжину царей. О такой красоте мечтала любая римлянка, египтянка и даже гречанка, а она, скромная дева, прятала свою девичью фигурку под серой мешковатой одеждой, которая уродовала её, превращая в бродягу или пьяницу – обездоленного и грязного человека.
От мучительного и долгого похода кожаные ленты сандалий больно впивались в нежные ступни Рипсимии. В руках дева держала свёрток из грубого полотна. В нём была кое-какая еда: пара злаковых лепёшек, гарум в глиняной бутылке, немного моркови, чеснок, огурцы, небольшие сосуды с красным вином и оливковым маслом, совсем маленький мешочек со специями. А под ними скрывалось золото.
– Не прогоняйте меня – мне некуда идти, не прогоняйте, я совсем одна. На меня устроили охоту, словно на дикого кабана. Здесь, – Рипсимия показала на свёрток, – всё, что у меня есть. Есть золото, много золота и драгоценных украшений, подаренных отцом. Заберите всё, только прошу – дайте мне остаться.
В глазах Рипсимии жажда жизни сменилась страхом. Девушка сильно испугалась, и, видимо, ей казалось, что никто не может