Образовалипсис Наших Дней. Книга I. Падение. Анатолий Сергеевич Ялышев

робе и самозабвенно ковырял стену монтировкой, выходило не очень ловко, но отсутствие навыка он компенсировал упорством и вот наконец стена подалась, открывая вполне широкий проход, по которому можно было и самому пройти, и вынести что-нибудь полезное.

      Стоять-бояться! – как можно угрожающе произнёс Саныч выходя на открытое пространство. Паренёк уже нагнувшись за заранее приготовленным ящиком так и застыл в довольно нелепой позе. – Кто такой? Говори! – Саныч редко встречал людей, которые так стремительно двигались, но этот юноша, мало того, что двигался крайне быстро, так что Саныч успел уловить лишь смазанное движение, так и ещё применил свой талант неожиданным образом. Лихо упав на колени, сложив руки в молитвенной позе он заголосил:

      – Пощади барин! Не виноват я в содеянном! Меня люди злые с сердцами чёрными надоумили! Не губи сиротинушку, у которой только мамка болезная и осталась, сама с лавки встать не может, на лекарей последние деньги тратим! Не губи вдовца несчастного не оставляй деток малых без кормильца! Но если нет жалости в душе твоей и всё же надумаешь грех душегубства на неё взвалить, передай жёнушке моей, что был я замучен безвинно за проступок малый! – По ходу столь «жалостливого повествования» брови Саныча постепенно ползли на затылок, а парень останавливаться видно не собирался и всё с той же тональностью и ритмом затянул какую-то молитву. «Я смотрю мне сегодня везёт не по-детски!» возникла внезапная мысль, «только сбежал из плена, только собрался бежать из враждебного лагеря, так сплошь и рядом всякие бесноватые трутся, как будто им тут галоперидолом намазано». И пока Саныч думал, парень так же стремительно, подхватил ящик и бросился наутёк, только пятки сверкнули.