– Да, продолжайте.
– Как скажете. Буль пробыл у Берта около получаса, и когда уходил… Я уже говорил, что он сказал нам тогда. Мы не только ели, но и пили, и, пожалуй, я немного перебрал. Я рассудил, что негоже бросать сиделку одну с Бертом, и когда все отправились на спектакль, я остался. Подумал, если ей нравится слушать о разведке урана, то она рада будет послушать и о чем-нибудь другом, но оказалось, что ничего подобного. После того как… После короткого разговора она ушла в комнату Берта и закрыла дверь на замок. Потом она говорила моей сестре, будто я барабанил в дверь и орал, что если она не выйдет, то я выломаю дверь, но лично я ничего такого не припомню. В любом случае Берт к тому часу был все равно что мертвый под влиянием морфина, если это вообще был морфин. В конце концов сиделка вышла, и мы поговорили, и я допускаю, что мог прикоснуться к ней, но те отметины, которые она показывала, когда все вернулись из театра… должно быть, она сама это сделала. Я не был так уж пьян, просто чуть навеселе. Потом она схватилась за телефон и сказала, что если я не уйду, то она вызовет охрану отеля, так что пришлось сматывать удочки. Дальше?
– Дальше.
– Ладно. Я спустился в бар, сел за стол и выпил. Две или три порции. Потом я почему-то вспомнил о мороженом, которое осталось в холодильнике в апартаментах Берта, и стал раздумывать, не сходить ли за ним, как вдруг передо мной появился Эрроу и стал требовать, чтобы я встал. Он схватил меня за плечо и сдернул со стула, сказал, чтобы я защищался, и вдруг как замахнулся да как врезал мне. Не знаю, сколько раз он меня ударил, но гляньте на мое лицо, там все написано. Наконец его оттащили от меня, появился коп. Я по-тихому отошел в сторону, потом улизнул из бара и поднялся на лифте в апартаменты. Мне открыл Винс. Эту часть я помню совсем смутно, знаю только, что меня положили на диван, так как грохнулся с него на пол, но до конца все-таки не проснулся. В голове у меня сидело, что меня поколотили и что мне нужно увидеть сиделку, поэтому я пошел в комнату Берта. Занавески там были задернуты, я включил свет и подошел к кровати. У Берта был открыт рот, на вид он был как мертвый. Я откинул одеяло и приложил к груди руку. На ощупь он тоже был мертвым. По бокам Берта лежали две грелки, по одной с каждой стороны. Выглядели они пустыми, и я взял одну в руки: точно, пустая. Я тогда подумал, что, должно быть, это сиделка оплошала из-за того, что я приставал к ней, и что так не пойдет. Вторая грелка тоже оказалась пустой, и я отнес их в ванную перед тем, как пойти…
– Пол! – воскликнула Луиза. – Мне ты сказал, что это ты вылил