Пришло время сказать всем до свидания…
М-И-К… До скорой встречи…
К-И… Что, уже уходите?..
М-А-У-С…
На долю секунды я перенеслась в нашу старую квартиру на 84-й улице, между Бродвеем и Амстердам-авеню. Мне было шесть лет, и я только что вернулась из школы Бреарли, где училась в первом классе. Я сидела дома, перед телевизором – допотопным черно-белым «Зенитом» с круглым кинескопом и антеной-усами на тумбочке под красное дерево, – наблюдая за похождениями «мышкетеров», а мама, пошатываясь, подошла ко мне, держа в руках два стакана: один с клубничным напитком для меня, а другой – с коктейлем «Кэнедиан клаб» для себя.
– Как там Микки и его друзья? – заплетающимся языком спросила она.
– Они мои друзья, – ответила я.
Она устроилась рядом со мной на диване:
– А ты мне друг, Кейти?
Я пропустила ее вопрос мимо ушей.
– Где Чарли?
Она нахмурилась, как будто ее обидели.
– В «Мистер Барклайз», – назвала она танцевальную школу, куда раз в неделю, с боем, отправляли мальчиков-подростков вроде Чарли.
– Чарли ненавидит танцы, – сказала я.
– Тебе-то откуда знать? – возразила мама, залпом опустошая половину стакана.
– Я сама слышала, как он тебе говорил, – ответила я. – Я ненавижу танцевальную школу. Я ненавижу тебя.
– Он не говорил, что ненавидит меня.
– Нет, говорил, – отрезала я и снова переключилась на «Мышкетеров».
Мама опрокинула остаток коктейля:
– Он не говорил этого.
Я решила, что это игра.
– Нет, говорил.
– Ты не слышала…
– Почему мой папа на небесах? – перебила я.
Она резко побледнела. Хотя мы не раз говорили об этом, вот уже год, как я не спрашивала про папу. Просто сегодня нам в школе раздали приглашения на Праздник Пап.
– Почему ему пришлось подняться на небеса? – снова спросила я.
– Дорогая, я уже говорила тебе, что он не хотел туда. Но заболел…
– Когда я смогу с ним встретиться?
Теперь на ее лице появилось отчаяние.
– Кейти… ты ведь мне друг, правда?
– Позволь мне увидеться с папой.
Я расслышала, как она сдержала всхлип.
– Если бы я могла…
– Я хочу, чтобы он пришел ко мне в школу…
– Кейти, скажи, что ты мне друг.
– Верни папу на землю.
Ее голос стал жалобным, еле слышным.
– Я не могу, Кейти. Я…
И тогда она заплакала. Прижимая меня к себе. Уткнувшись головой в мое маленькое плечо. Нагоняя на меня страх. И от этого страха мне пришлось бежать из комнаты.
Это был единственный раз, когда я видела ее пьяной. И единственный раз, когда она плакала на моих глазах. А еще это был последний раз, когда я попросила ее вернуть мне отца.
– Ты мне друг, Кейти?
Я так и не ответила