Известно, что мы с Аркадием Чернышевым проработали в сборной бок о бок десять лет кряду и все официальные соревнования завершали победой. Добившись успеха на Олимпийских играх 1972 года в Саппоро, мы передали сборную новым тренерам – Всеволоду Боброву и Николаю Пучкову. Делая это, мы попросили новых коллег, чтобы они не ворошили звенья, повезли в Прагу на очередной чемпионат мира все тот же непобедимый состав.
От победы в Саппоро до первого матча в Праге команду отделяли лишь пятьдесят три дня. Но новые тренеры поступили по-своему. На мой взгляд, нелогично. Они не включили (а мы не понимали почему) в состав Анатолия Фирсова. А внутри команды сделали серьезные перестановки, отказались от новой системы игры с двумя хавбеками, вот уже несколько лет кряду дававшей очень хороший результат. И, к огорчению любителей хоккея, в Праге команда впервые за много лет оступилась. Этот чемпионат выиграли хозяева турнира – игроки сборной Чехословакии.
Не знаю, чем руководствовались боссы канадских профессионалов, но согласие на проведение серии двусторонних матчей ими было дано сразу после нашего неудачного выступления в Праге.
Когда мы с Чернышевым узнали о реальности этих матчей, то нам, конечно же, взгрустнулось. Все же это была наша сборная. Долгие годы готовили мы ее к сражению с профессионалами. В качестве тренеров сборной мы «не дожили» до матчей считаные месяцы. В марте мы передали сборную своим коллегам, а второго сентября в Монреале состоялась первая встреча советских и профессиональных хоккеистов. Мы с Аркадием Ивановичем рассчитывали, что руководители Спорткомитета обратятся к нам за помощью. Но этого не последовало. К тому времени куратором сборной стал один из зампредов Спорткомитета, человек энергичный, но и не бескорыстный, он был не прочь извлечь из хоккейных побед пользу и для себя. И он знал также, что мы с Чернышевым этого не потерпим.
Сейчас, когда с той поры прошло много лет, друзья меня упрекают: «Вам надо было возвращать себе сборную». Легко сказать… Тогда сделать это не позволяло многое. Да и гордость протестовала. Мы ушли со спокойной совестью, непобежденными и, пожалуй, впервые в истории советского спорта – по собственному желанию.
Смущали и такие два обстоятельства. Первое: а как быть с теми, кто поставлен у руля? Создать единый тренерский коллектив тогда не представилось возможным. Слишком уж разными были у нас взгляды на средства и методы спортивной борьбы, на тренировочный процесс и, главное, на отношения с игроками. И второе: мы побаивались, что получим отказ. Когда мы узнали, что самые большие авторитетные игроки поднимали вопрос о