Я вас не слышу. Елена Ронина

у нас все равны. И уборщица тоже хороший человек. Ей нужно было детей поднимать. – Мария немного запнулась. – Да нет, они не плохие. Но они – другие, и Юра этот – он часть семьи. Причём главная. Знаешь, как они все счастливы были, когда Юрка на ноги встал, как им эта копеечка кстати пришлась. Вздохнули хоть. Надюша, думаю, они тоже особой радости не испытают, узнав про тебя. Поверь мне, не обрадуются!

      – Уже узнали, – Надя, вздохнув, подняла на Марию глаза.

      – Значит, вот как, – Мария устало опустилась на стул и начала по привычке собирать рукой несуществующие крошки со стола. Вот так номер, а она-то всегда считала себя первым другом для дочери, первым советчиком, а оказалось, что та с чужой тетей посоветовалась, а матери ничего не рассказала.

      – Мама, и ничего страшного. Мы просто шли мимо, Юра пригласил меня зайти.

      – Но ты же мне ничего не рассказала. – У Марии вдруг страшно разболелась голова. Она сдавила руками виски. Неужели все зря? Дочь сама не понимает, что сейчас происходит, и Марию не слышат, не воспринимает. Неужели её приняли в той семье? И Любу не испугала невестка-пианистка, которая ни постирать, ни посуду помыть, потому что нужно беречь руки. И что, Люба так вот отдаст своего сына? За здорово живешь? Дане поверю!