Щадя самолюбивого поэта.
Еще дышу тобою и пока
Ношу любовь как милую обузу,
Которая быть может на века
Озолотит лирическую Музу.
«Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата?..»
Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата?
Закатная сырость ползет по сентябрьскому саду,
Под липами грустно, а небо чуть зеленовато,
И острая жалость сменяет тупую досаду.
Сейчас только, здесь только, в сумраке этом лиловом,
Я понял, что значит с единственной в мире расстаться;
О, милая, милая, я оскорбил тебя словом,
Свой храм оскверняя безумной хулой святотатца…
«К терпенью, о Муза, себя приучай!..»
К терпенью, о Муза, себя приучай!..
Здесь в поте лица говорят и внимают,
Едят бутерброды и кушают чай
И делают вид, что стихи понимают.
Здесь – этот осанист, а тот неказист —
Сидят знатоки всевозможных пиитик,
И каждый из них диалектик-марксист,
И каждый иль в прошлом иль в будущем критик.
А в центре стола и вниманья она, —
Для многих к грядущему мост из былого, —
«Трудами» и формами отягчена,
Давать соизволит «по поводу слово».
Здесь в прениях ставят вопросы ребром,
Хотя разрешать их никто не намерен,
Здесь барды от сох щеголяют нутром,
В стихах повествуя, что чувствует мерин.
И вот все сидят с выраженьем в лице,
Друг друга словами до одури мают,
И спорят о выеденном яйце,
И делают вид, что они понимают…
Товарищи («Товарищи, товарищи, сюда!…»)
Начало ненаписанной пьесы в стихах
– «Товарищи, товарищи, сюда!
Я отыскал…» – «Всегда найдет пройдоха»
– «Прекрасный вид, поблизости вода!»
– «И вообще здесь, видимо, не плохо?!.»
– «Что это за растения растут?..»
– «По-моему попали мы в пампасы!..»
– «А интересно очень: есть-ли тут
Широкие трудящиеся массы?!.»
«О эта нежность к бытию…»
О эта нежность к бытию
И крови легкое кипенье…
Любовь, я в жилах узнаю
Твое серебряное пенье!
И перечувствовать спеша
Прикосновенье гостьи строгой,
Переполняется душа
Очаровательной тревогой.
«Я не клонил пред чувством головы…»
Я не клонил пред чувством головы,
Я был пленен не женщиной, а Музой,
Но ты пришла и сердце мне – увы! —
Отяготила милою обузой.
И вот любовь, с которой сладу нет,
В очарованьи необыкновенном
Душой воспринимается как