– Почему останавливаемся? Что случилось?
Ответил автоматчик, контролирующий паровозную бригаду:
– Тама, на рельсах, куча бревен навалена. Пока не разберем, не проедем!
Спрыгнув с вагона и проскочив чуть вперед, в свете паровозного прожектора, метрах в ста дальше, увидел ту самую кучу. А вокруг, что характерно, была тишина. Только в паровозе что-то булькало да потрескивало. Какое-то время я растерянно крутил головой, соображая, кто же сделал этот навал? В смысле, на каком языке мне сейчас начинать орать, чтобы не схлопотать пулю в ответ? Стоящий рядом барон, также безрезультативно оглядевшись, озвучил мои мысли:
– Интересно, кто это сделал? Германцы или наши?
Склонный к быстрым решениям Гришка рубанул рукой, словно шашкой:
– Да чо мы на это смотрим? Растаскивать надо, пока тихо!
Я возразил:
– Ага. А если там заминировано? Потянем бревнышко – и раскинем кишками по округе…
Помолчали, обдумывая перспективу. Потом один из автоматчиков предложил:
– Товарищ Чур, а если веревками сдергивать? Там, в артвагоне, несколько бухт, саженей по пятьдесят лежат. Свяжем их и начнем растаскивать. Или сразу несколько бревен к паровозу привяжем да дернем.
Я кивнул:
– Вариант. Давай, Гриша, займись, а я пока гляну, что там к чему.
После чего, включив фонарик (на бронепоезде были хорошие фонари со свежими батареями), потопал в сторону бревен. Те оказались не просто навалены, а еще и хорошо скручены между собой проволокой. Чисто визуально никакого заряда я в этой куче не наблюдал. С другой стороны, кто же его на виду оставит? Каких-либо проводов, уходящих в сторону, тоже не видел. Зато обнаружил три хвостика от самокруток. Хм… наши, что ли, перекуривали? В принципе, и фрицы активно потребляли махру, поэтому окурок от самокрутки не показатель. Но вот развернув хвостики на двух газетных, увидел русские буквы. А еще один был сделан из листовки. Тоже с кириллицей. Поэтому сдается мне, что мы-таки добрались до наших позиций.
Мои ребята еще возились внутри, собирая веревки, как набегающий ветерок принес издалека короткий «блям» чем-то металлическим и не менее короткое приглушенное «мать!». Последние сомнения у меня исчезли и, прячась за бревнами, я, повысив голос, бросил в темноту:
– Это кто тут на рельсах нагадил? Какая сволочь пути завалила? Кому мне гланды через жопу рвать?
Шевеление вдалеке затихло, а потом хриплый голос спросил:
– Кто таков?
– Командир отдельного батальона морской пехоты Чур! Слыхал про такого?
Голос не поверил:
– Брешешь!
Меня это возмутило.
– Ты, чувырла братская, будешь перекрикиваться, или, может, подойдешь? А то мы сейчас всех немцев своим базаром переполошим!
Голос