Давиде отпустил её и сел на диван. Он взял пульт и включил телевизор:
– Знаешь, я всегда думал, что это Танкреди тебе не нравится.
– И почему же?
– Не знаю, просто ощущение такое. С одной стороны, я расстраивался, но с другой – был очень рад.
– Почему?
– Потому что я думал, что наконец встретил женщину, которой не нравится Танкреди, которой он даже неприятен. Если бы он тебе нравился, то, наверное, он бы наплевал на нашу дружбу, мою и его, забил бы на меня, придумал что-нибудь и добавил бы тебя в свою частную коллекцию… – Затем он посмотрел на неё и улыбнулся: – И тогда я бы умер.
Сара замерла посреди гостиной и молчала. Давиде продолжал на неё смотреть. Чем дальше, тем всё более странной становилась ситуация. А она задавалась вопросом: сможет ли она выдержать этот разговор?
– Он мне не неприятен. Мне он безразличен. Скажем, мне не нравится, как он ведёт себя в некоторых ситуациях. Но, в любом случае, он твой друг, и если тебе нравится с ним общаться…
Сказав это, она вышла на кухню.
Давиде сменил канал, а затем решил ещё немного порассуждать:
– Вспомни, как сильно он изменился после истории с его сестрой!
Сара присела за стол. Она вдруг почувствовала себя опустошённой. Это случилось как раз в тот день, когда она поняла, что любит его. Ей захотелось заполнить образовавшуюся внутри него пустоту. Прошло уже столько лет, но страсть Сары даже и не думала угасать. Может, этого никогда и не произойдёт. Одна вещь ей была ясна наверняка: её муж Давиде прекрасно управлял недвижимостью, но был ужаснейшим психологом.
Глава девятая
– Не так. Видишь, ты не выдерживаешь темп?
София сделала глубокий вздох. На занятиях с Якопо требовалось много терпения. Очень много терпения. Но даже такие уроки были ей важны, а заработок необходим.
– Но тогда получается слишком медленно, понимаешь?
София улыбнулась:
– Но если он так написал, так придумал, так себе представлял, значит ему нравился такой темп, как думаешь? Посмотри внимательно: шестьдесят четвертей в минуту! А тут вдруг появляешься ты, спустя двести лет после того, как Моцарт написал свою сонату до мажор, и гонишь как на Формуле-один. Даже великие музыканты играют это произведение очень медленно. Медленно и точно, Якопо.
Якопо улыбнулся. Ему нравилась София, она была не такая, как все его предыдущие учительницы, она была гораздо приятней, а ещё моложе и, самое главное, красивее.
– О’ке-е-ей… – Якопо долго протянул это «о’кей». – Но сейчас постоянно переигрывают старую музыку по-новому! Мне кажется, так можно делать! Ты слышала, как сыграл «Канон» Funtwo на электрогитаре? Даже в моей новой игре офигенно играют, хочешь послушать?
Он поднялся, засовывая руку в карман штанов, чтобы достать оттуда бог знает что.
– Я верю тебе, – сказала София, возвращая его на стул. – Но твоим родителям не понравится, если я буду играть с тобой в игры…
– Ага, потому что ты проиграешь.
– Честно, мне всё равно. Они хотят, чтобы к следующему Рождеству