Адвокатесса поворачивается, услышав шаги Эббы:
– У меня сейчас ровно три минуты. Я хочу, чтобы вы начали работать на меня в качестве частного детектива. Утром я взялась за дело – дело об убийстве, которое произошло сегодня ночью в Альвике. Моего клиента зовут Николас Моретти, и он подозревается в убийстве своей сестры. Все доказательства против него, но полиция бездарно сделала свою работу, и это еще мягко сказано. Так что у меня хорошие шансы вытащить его. Проблема в том, что одна я не успеваю сделать все, у меня куча других дел. Поэтому я предлагаю вам эту работу, а потом, если все пройдет удачно, могут последовать и другие заказы… кто знает? Что скажете?
Сквозь слипшиеся от туши ресницы Эбба бросает на Ангелу скептический взгляд. Пытается понять, что красотка только что сказала. Работа? Для нее?
– Я знаю, что Хелльберг пытался обвинить во всем вас, – продолжает Ангела, не давая Эббе ответить. – Но это не по вашей вине Оливер встал перед движущимся поездом. Именно Хелльберг надавил на прокурора и потребовал принять решение о принудительных мерах.
Эббе показалось, что на нее несется поезд, совсем как это случалось в самые первые месяцы, когда ее охватывал леденящий душу ужас. Видения приходили постоянно: когда она спала, когда закрывала глаза, когда смотрела телевизор… Чтобы стереть эти картины из памяти, потребовалась, казалось, целая вечность. Ее не было там, когда все случилось. Тем не менее картина все равно вставала у нее перед глазами. И теперь, год спустя, Ангела говорит, что это была вина Хелльберга, ее бывшего начальника. Эбба слышит, что адвокатесса снова произносит какие-то слова, пытается сосредоточиться на звуках ее голоса и понять, что та от нее хочет.
– Меня впечатлила ваша работа, хотя я и представляла интересы Оливера. – Кривая улыбка. – И не только тот случай. Я вообще следила за вашей работой и ни за что не хотела бы вести защиту по вашим делам. Теперь, конечно, никто меня не проведет, но вы виртуозно работали с подозреваемыми, выводя их на чистую воду, вам нравится расставлять ловушки, о которых никто другой бы не додумался, и я считаю, что вы заслуживаете большего, чем то, что имеете сейчас.
Ангела скользит взглядом по одежде Эббы, и та осознает, что вся рубашка у нее испачкана свекольным салатом. И наверняка на ней еще и пятна красного вина.
Эбба отряхивается, больше инстинктивно, а не потому, что думает, будто это как-то может помочь.
Ангела делает шаг в сторону Эббы:
– Я знаю, каково это – не чувствовать почвы под ногами, я сама была в такой ситуации. Может быть, вы помните волну ненависти, которая обрушилась на меня после поста в социальных сетях.
Эбба старается припомнить, ей кажется, она знает, о чем говорит Ангела: адвокатесса тогда неудачно высказалась о детях-беженцах. Но Эбба ни в чем не уверена – в те дни она сама находилась в ситуации, когда проблемы окружающего мира кажутся