И встретилась глазами с мальчишкой лет двенадцати, который сидел напротив, на другом стуле, и не сводил с нее настороженных глаз. Лида не сразу поняла, что с этим мальчишкой не так, а потом сообразила – парень каким-то образом умудрился свернуть себе шею, и теперь голова его смотрела на мир под углом в 90 градусов. Смущенная Лида отвернулась и увидела, что кроме нее и странного парня со свернутой шеей, в комнате присутствуют еще трое. Боясь показаться навязчивой, Лида оглядела незнакомцев мельком, как бы невзначай.
Первым – вернее, третьим – в их странной компании оказался мужчина неопределимого возраста, ему можно было дать и сорок пять, и пятьдесят восемь. Одутловатое лицо, жидкие волосы, собранные в засаленный хвостик, футболка с вытертым от долгого соприкосновения живота с письменным столом принтом, поношенные камуфляжные штаны с множеством карманов. В Лидиной типографии подобную невразумительную внешность имели дизайнеры или охранники. Видимых повреждений у обладателя сального хвостика не было – кроме окровавленного уха и длинной ссадины на правой руке. А еще Лида заметила, что у мужчины расстегнута ширинка – перехватив ее взгляд, мужчина ширинку застегнул и сумрачно уставился на Лиду.
Лида поспешила перевести взгляд на его соседа – молодого парня лет двадцати пяти. Его она тут же записала в красавчики – дорогой костюм с иголочки, модная стрижка. Правда, впечатление портили несколько простецкие черты лица и затравленный взгляд, которым парень обозревал окружающих. Глянув на Лиду, парень зачем-то кивнул, потом тяжело и натужно закашлялся и сплюнул на пол кусок мокрой ваты.
Последней в списке новых знакомых Лиды оказалась симпатичная девица в роскошном платье и со смутно знакомым лицом. Девица сидела чуть в стороне, царственно выпрямив спину и задрав подбородок, и видеть ее Лида могла только в профиль – а потом девица повернулась, и Лида обомлела: второй половины лица у незнакомки не было. Была кровавая каша и ошметки кожи, свисающие из-под эффектно уложенных волос.
Люда почувствовала, как к горлу подступила тошнота.
Кире надоело, что какая-то, перемазанная сажей телка с обгоревшими волосами беззастенчиво на нее пялится, и она поинтересовалась:
– Что?
– Ничего! – смутилась обгоревшая. – У вас… что-то с лицом.
Кира поднесла руку к лицу, чтобы проверить, что случилось, но пальцы, вместо того чтобы наткнуться на щеку, провалились в какое-то… мягкое чвакающее желе. Кира отдернула руку – ладонь ее была в крови. И эта кровь окончательно вывела Киру из оцепенения – она вспомнила фотосессию, потом вспомнила, как на нее наваливается огромная медвежья туша…
– У вас есть салфетка? – растерянно спросила Кира у собеседницы.
Лида кивнула – в сумочке у нее всегда были салфетки – а потом поняла, что никакой сумочки рядом с ней нет, а сама