Дважды рождённые. Константин Михайлович Ганин

сейчас остановить. Плотный поток ветра, скорее всего придуманный им же самим, и чувство всесилия выдули все печали и заботы. Игоря захлестнула энергия движения, азарт виражей. Полёт был упоителен, но сквозь его энергию и восторг Игорь слышал призыв Учителя, он чувствовал приближение. Вскоре впереди, чуть выше себя, наш герой увидел серебрящееся тёмными переливами плотное облако. Оно летело медленно и грациозно. В теле, напоминающем морского ската. Когда Игорь поравнялся с ним и сдержал движение, то понял в этом существе Профессора. Учитель не был точным подобием морского чудища. Вместо раздвоенной головы было что-то более напоминающее змеиную. Наш герой не смог бы объяснить, как узнал Профессора. Он видел его по цвету скользящих потоков. Он ощущал его энергию. Он угадывал его ещё какими-то чувствами, которых объяснить не мог. Игорь воспринимал мощь Учителя, его возраст, мудрость. Магнетизм был настолько сильным, что наш герой принял неоспоримость власти, под которую попал. В нём проснулся голод, жажда впитывать опыт, силу. Молодой человек был похож на маленького щенка, очарованного и напуганного матёрым волком. Хотелось идти следом неотрывно, но было страшно подойти слишком близко.

      Скат и внешне производил удивительное впечатление. Он был похож на пламя, заточённое в тёмно-фиолетовую глазурь льда. В темноте мистического тела был виден бушующий огонь. И это при том, что Игорь осознавал: никакого тела как такового нет. Попытки найти форму уводили в неопределённость. Просто часть пространства, сотканного из нитей искр и ткани переливов.

      Вскоре к ним присоединились другие ученики. Они являлись по-разному. Некоторые влетали с мощным виражом, другие же приближались осторожно, даже боязливо. Старались издалека взять контроль над скоростью полёта и его направлением. Переход от рисованных образов к тому, что виделось сейчас, был ударным. Игорь был поражён тем, в каких ликах являлись его сокурсники. Всё, что люди так тщательно скрывали в себе, пытаясь сгладить, перекрасить, подменить – всё это было сейчас отброшено, стёрто. Сущность была открыта для понимания, но настолько сложна и непостижима, что создавалось ощущение безграничной глубины характеров. Восприятие было выгнуто, бесконечно многослойно. Как если бы детская игрушка калейдоскоп оказалась вывернутой наружу всем своим разноцветием. Не было бы нужды заглядывать в дырочку, чтобы увидеть потаённое. Но при этом, вывернувшись, был закрыт другой мир, который давал о себе знать глубинными проблесками.

      Игорь потерял себя. Его навыки осознавать окружающий мир здесь не работали. Старые уловки восприятия казались бесполезными. Новые были ещё не приобретены. Он летел рядом с Учителем и ловил всполохи, токи, отходящие от того. Он впитывал его знания. Они втекали размеренно, спокойно. Ученик чувствовал всем существом, что процесс этот измеряется не количеством полученного, а оттенками, запахами, душевным трепетом. То есть это был процесс ради процесса. То, что ценно само по себе. Как созерцание цветения ветки