– Нет вроде. А что?
– Да там ребята какие-то на «каблучке» через окно вытаскивали что-то… – Отец обратился к своему знакомому: – Ну-ка пойдем-ка!
Они бегом выскочили на улицу. Мы с бабушкой вышли следом. Машины уже не было. Окно соседки Сони было небрежно открыто, через подоконник на улицу свисала сорванная тюль и тянулась размотанная видеопленка. Отец заглянул в темную квартиру и выругался.
– Подумал ведь еще, что обносят!
Пока бабушка и папа со знакомым суетились по поводу обворованной квартиры соседки, я побежал в комнату по очень важному делу. Я забрался в шкаф к маминому халату и втянул в себя глоток воздуха. Я скучал и ждал, когда приедет мама, и спасался тем, что время от времени нюхал мамин халат и представлял, что она здесь – с нами. Наверное, если у меня была прошлая жизнь, то я был собакой и просто еще не успел отойти от собачьих привычек.
Перед самым выходом я все-таки решился полюбопытствовать о том, что такое странное на руках у папиного знакомого.
– А что у вас на руках? – спросил я.
– Это еще что, смотри, пацан, – он стащил с себя рубаху.
Я хлопал непонимающими глазами, глядя на его тело. Надписи, женщины, звезды, кресты, церковь, опять надписи – все это кружилось в умопомрачительном синем танце на его животе, груди, плечах, перетекало на руки и, кажется, стекало по ногам.
– Как это на вас оказалось?
– Понимаешь, пацан, – он присел на корточки ко мне, – раньше я работал в газетной типографии и случайно упал на печатный станок, и то, что должно было оказаться в газете, напечаталось на меня. Теперь так и живу, как человек-газета.
Они с отцом расхохотались. Бабушка недовольно взяла меня за руку и потащила к тете Гале. Всю дорогу я представлял, как этот мужчина падает на огромный станок, который почему-то на гусеничных колесах едет по горам, гремит и постоянно выплевывает из себя газеты. Конвейер выплеванных, никому не нужных газет, которые бабушка потом порежет, изомнет и сложит в ящичек в туалете. Так и выскакивают из станка: газета, газета, газета, этот мужик, опять газета, еще газета.
К тете Гале в гости мы ходили часто. Чуть ли не каждый день, но иногда не бывали у нее подолгу: неделю или больше. Бабушка и тетя Галя периодически находили повод для скандала и обещали друг другу, что знаться больше не будут. Меня всегда смешили их скандалы, мне казалось, что они просто играют. Двоюродная сестра Дина хоть и была меня старше на немного, но ощущала себя вполне взрослым членом семьи и серьезно поучала меня, что нехорошо смеяться, когда другие ругаются. А я все равно смеялся, мне было забавно наблюдать, как два взрослых человека с пустого места начинали кричать и обвинять друг друга во всех смертных грехах, при этом вспоминая такие давние времена, которых на мой детский взгляд не было вовсе. Таких скандалов я видел тысячи, но ни разу не видел того, как происходило примирение. Я начинал скучать по Дине, а потом бабушка сообщала, что