– Сколько можно ещё надрывать себя, носясь по степи, словно не нужно нам ни еды, ни отдыха! А что получим мы, когда придёт время расчёта с Таргутаем?
Прошло совсем немного времени, и пастухи уже принялись высказывать недовольство в лицо.
– Скорей бы ты унял свою глупую гордыню! – изрёк самый младший однажды утром, совсем не скрывая своего раздражения – Табун движется со скоростью беременных кобылиц, а всё потому, что приходится ожидать, когда наш третий притянет тебя в поводу. Лошади, недополучая корма, тощают, словно в степи не конец весны, а самый разгар зимней стужи! Глядя на всё это, чем наградит Таргутай за работу?
– Он прав! – поддержал его старший, хотя и более мягким тоном – Послушай нас, мальчик: пора бы тебе, как и всем нам, склонить голову перед своим нойоном, и тем облегчить свою судьбу, а заодно и нашу. Увидев твою покорность, обласкает Таргутай тебя и твою семью, и забудете все невзгоды, что преследовали вас до сих пор!
– Но он не мой нойон! – поправил его мальчик, почтительно дождавшись, когда взрослый закончит речь – И если я в самом деле вам в тягость, так отчего не снимете с меня кангу, отчего не отпустите к семье?
– Ишь, чего захотел! – встрял в разговор третий, всё это время ехавший молча – Отпустим тебя, и примем страдания сами! Уж не поскупится Таргутай на кары не только для нас, но и для семей наших! Да и зачем подводить нам своего природного господина, спасая какого-то чужака, схваченного за убийство брата!
Остальные при этих словах поспешили разразиться репликами, на фоне которых предыдущая речь звучала вполне безобидно, и Тэмуджин замолчал, опустив голову.
Прошла ещё неделя, и пастухи переменились окончательно. Теперь он не слышал от них ни одного доброго слова. Напротив, каждый не упускал