– Сам толком не знаю.
– Можно с вами?
***
Чтобы подойти к дверям морского госпиталя, сперва пришлось продираться сквозь плотную толпу матросов. У самих дверей столпились офицеры. Их сдерживал капитан Жандр, адъютант Корнилова:
– Нельзя к нему, господа. Доктора не велели.
– Ну, хоть скажите, как он? – попросил Бутаков.
– Что же я вам могу сказать, Григорий Иванович? – развёл руками Жандр. – Я не доктор. Надеемся на Бога.
– Можете ему передать, что мы сбили английские пушки, – попросил лейтенант Львов, только что пришедший с линии, весь в пыли, с опалёнными усами.
– Передам, – пообещал Жандр. – Обязательно сообщу вашу новость. Но, господа, не тревожьте адмирала.
В дверях появился Нахимов, капитан-лейтенант Попов и Тотлебен. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
– Как он? – обступили их офицеры.
Повисла напряжённая тишина. Нахимов снял фуражку и перекрестился.
– Завещал нам не сдавать Севастополь, – горестно объявил он.
***
Корнилова похоронили на следующий день. В шестом часу вечера гроб с телом адмирала вынесли из морского госпиталя. Шестеро матросов подняли его на плечи и тронулись по Екатерининской улице. Следом медленно шествовали морские офицеры с непокрытыми головами. Лица скорбные. Многие беззвучно плакали. За офицерами шагали два батальона солдат. Оркестра не было. Никто не смел проронить ни слова. Сумерки спустились в город. Громыхали пушки. Разрывы бомб озаряли молчаливую процессию. Гроб пронесли мимо Петропавловского собора к библиотеке. На подъёме двое солдат запалили факела и шли перед гробом, освещая последний путь великого адмирала.
– Решили все-таки во Владимирском захоронить? – тихо спросил адмирал Истомин у Нахимова.
– Во Владимирском, – кивнул тот. – Рядом с нашим дорогим учителем Лазаревым.
– Но склеп ещё не готов, – напомнил Истомин.
– Ничего. Закончится осада, тогда захороним, как следует, – успокоил его Нахимов. – Наш Михаил Петрович спит, и Владимира Алексеевича рядом положим. Может и нам с вами предстоит там же уснуть. Кто знает?
Процессия прошла мимо здания морской библиотеки. Справа от Башни ветров, шагах в пятидесяти над землёй едва возвышался фундамент будущего Владимирского собора. В центре котлована находился склеп, накрытый толстой деревянной крышкой. Крышку подняли. В склепе покоился гроб. На гробе Андреевский стяг. Сюда же после прощания опустили гроб с Корниловым.
– Видите, как хорошо, – сказал Нахимов Истомину, указывая на чрево склепа, – и для меня место осталось.
– Почему же для вас?
– Я живым Севастополь не отдам. Даже если наступит необходимость сдать город, не хочу быть свидетелем этого позора.
– Владимир Алексеевич попросил меня объявить супруге, Елизавете Васильевне, о его гибели. – Истомин натужно вздохнул. – Вот, как-то надо написать…. Сыновьям просил передать наказ, дабы служили честно царю и Отечеству.
– Не